были внесены «предложения о мероприятиях по организации партийного и государственного руководства». Председателем Совета Министров, по озвученному Берией предложению, был утвержден Г.М.Маленков. Последний, в свою очередь, предложил назначить своими первыми заместителями Берию, а также В.М. Молотова, Н.И. Булганина и Л.М. Кагановича. Берия стал также министром внутренних дел, Молотов — министром иностранных дел, Булганин — военным министром. В соответствии с планами Маленкова и Берии было признано необходимым, чтобы секретарь ЦК и первый секретарь МК и МГК Н.С.Хрущев «сосредоточился на работе в Центральном Комитете КПСС». Участники заседания под председательством Хрущева без каких-либо возражений, выполнив традиционную роль послушных статистов, единогласно утвердили эти и другие оргмероприятия, отразившие новые реалии в политической жизни страны.

Особого внимания заслуживает небольшой эпизод в конце заседания. Заключая свое выступление, Маленков сообщил его участникам, что Бюро Президиума ЦК поручило Маленкову, Берии и Хрущеву «принять меры к тому, чтобы документы и бумаги товарища Сталина как действующие, так и архивные были приведены в должный порядок». Пожалуй, именно эта фраза является ключом для понимания сути последующих событий. Фактически были названы имена главных преемников Сталина. Именно им вскоре предстояло определить, кто из этой троицы мог бы стать первым.

В условиях «междуцарствия», как это бывало и раньше, гарантией успеха претендента «на престол» были его способность правильно оценить ситуацию, умение действовать быстро, решительно, бескомпромиссно. Инициатива, игра на опережение могли дать неоспоримые преимущества в захвате лидерства.

Претендуя на роль единоличного лидера, Берия вступил в схватку за власть с продуманной программой действий. А.И. Микоян на пленуме рассказывал: «Я ему говорил: зачем тебе НКВД? А он отвечал: надо восстановить законность, нельзя терпеть такое положение в стране. У нас много арестованных, их надо освободить. НКВД надо сократить, охранников послать на Колыму и оставить по одному — два человека для охраны… А потом, когда дело дошло до работы, он стал поступать наоборот, еще больше закрутил. Когда он выступил на Красной площади над гробом товарища Сталина, то после его речи я сказал: в твоей речи есть место, чтобы гарантировать каждому гражданину права и свободы, предусмотренные конституцией. Это в речи простого оратора не пустая фраза, а в речи министра внутренних дел — это программа действий, ты должен ее выполнять. Он мне ответил: я и выполняю ее».

Документы сборника свидетельствуют, что, получив в свои руки архивы МВД, прекрасно зная положение дел в карательных органах и порядки, которые сам насаждал, Берия предпринял ряд акций, направленных на то, чтобы предстать перед обществом и партией борцом против злоупотребления властью, против преступлений органов госбезопасности. По его указанию пересмотру подверглись несколько дел, к фальсификации которых он не имел прямого отношения.

Берия настоял на том, чтобы к постановлениям Президиума ЦК КПСС прилагались подписанные им записки и другие материалы. Этими записками Берия как бы выводил себя из круга лиц, ответственных за массовые репрессии, из соучастника преступлений он превращался в судью над партийными и государственными органами и лицами, проводившими преступную политику.

Однако ни Берия, ни его коллеги по Президиуму, прекрасно зная о миллионах жертв политических репрессий, не спешили дать свободу невиновным людям, продолжавшим томиться в тюрьмах, лагерях и ссылке по «липовым» обвинениям. Более того, на пленуме ЦК прозвучала критика в адрес Берии зато, каким образом он реабилитировал врачей. Секретарь ЦК КПСС Н.Н. Шаталин заявил, что это было сделано «в ущерб интересам нашего государства». Он негодовал: «Зачем понадобилось склонение этого вопроса в нашей печати?». Его поддержал Каганович: «Все вы знаете, что это было преподнесено сенсационно, что у некоторых вызвало реакцию противопоставления и натравливания».

Из публикуемых в сборнике документов видно, что Берия активно занялся различными проблемами как внутренней, так и внешней политики. В ходе их решения проявились противоречия между ним и остальными членами Президиума ЦК и Совмина.

К лету 1953 г. ведомство Берии накопило материалы, которые могли дискредитировать Маленкова, Хрущева и других членов Президиума ЦК. Он поставил вопрос об аресте бывшего секретаря ЦК и министра госбезопасности С.Д. Игнатьева — ставленника Маленкова, был арестован бывший начальник следственной части МГБ по особо важным делам М.Д. Рюмин, который мог дать показания на Маленкова и Хрущева.

Ситуация в партии и в обществе могла выйти из-под контроля Президиума ЦК. Все действия, направленные на исправление извращений и преступлений, совершенных при Сталине, вызывали широкую поддержку населения независимо от того, кто за ними стоял.

Активность Берии, неожиданность подходов к решению поставленных задач делали его в глазах Маленкова, Хрущева и других старожилов сталинского политбюро смертельно опасным конкурентом. Объединяющим для них фактором послужил и страх перед этим человеком. Они панически боялись, что Берия слишком много знает и сумеет в нужный момент использовать имеющийся у него компромат для нанесения решительного удара по своим же соратникам.

Логика борьбы и практика предыдущих лет подсказывали, что единственным верным способом избавления от опасного соперника является его полная дискредитация перед партией и народом и физическое устранение. Берию арестовали 26 июня 1953 г. Его арест был заранее спланирован и подготовлен: об этом упоминали многие участники пленума. Чтобы не вызвать у Берии подозрений, рассказывал Хрущев, «организовали заседание Совета Министров, а членов ЦК, которые не входят в Президиум Совета Министров, пригласили на это заседание, а потом повернули заседание…».

Как признал на пленуме Маленков, вопрос о том, что делать с Берией, возник 12 июня, после обсуждения на очередном заседании его записок, подготовленных МВД, и постановлений Президиума ЦК, принятых на их основе. Сепаратные переговоры с отдельными членами Президиума продолжались чуть больше недели. Организаторами переговоров выступали Маленков и Хрущев. В необходимых случаях, в частности, для беседы с К.Е. Ворошиловым подключался и Молотов. Не все члены Президиума ЦК соглашались с доводами Маленкова и Хрущева, и именно поэтому мнение старейшего члена политбюро Молотова было очень важно. К 26 июня все члены Президиума ЦК, кроме, естественно, Берии, знали о характере