влияние «Мистерии Сириуса» на творчество Фейт было скорее косвенным — и о голливудских гонорарах мне оставалось только мечтать.) Я с огромным удовольствием вспоминаю встречу с Фейт в Нью-Йорке, позволившую мне подержать в руках сразу три статуэтки Оскара. Много ли вы встречали в своей жизни людей, в квартирах которых хранится такое количество Оскаров?!

Благодаря «Мистерии Сириуса» мне удалось познакомиться с очень многими интересными людьми.

Но были и другие встречи — значительно менее приятные. Например, покойный пророк психоделической революции Тимоти Лири, сразу после своего освобождения из тюрьмы, очень любезно пригласил меня к себе в Калифорнию, чтобы совместно поразмышлять на тему Сириуса — но эта идея меня отнюдь не воодушевила. Наркотики и все, что с ними связано, мне глубоко отвратительны.

Впрочем, были и другие — столь же неожиданные, но значительно более приятные — отклики на публикацию «Мистерии Сириуса». Книга произвела впечатление на людей искусства — вдохновив, в частности, немецкого композитора Карлхайнца Штокхаузена на создание симфонической поэмы «Сириус». По словам композитора, он лично посетил систему Сириуса и научился там новой композиторской технике. Чтобы понять, как необычно звучит внеземная музыка, достаточно послушать эту симфонию. Писательница Дорис Лессинг, как мне рассказали, задумала свой знаменитый цикл научно-фантастических романов именно под влиянием моей книги. Первый роман из этого цикла назывался «Шикаста» и представлял собой дневник внеземлянина, прибывшего на нашу планету со специальным заданием. Он был опубликован в 1978 году. В предисловии к этому роману Дорис Лессинг упоминает племя догонов и эпос о Гильгамеше^[5] Поскольку «Шикасту» критика встретила весьма прохладно, мне пришлось написать рецензию на второй роман цикла^[6] для одного лондонского журнала. Тим Хилд, с которым я в свое время был неплохо знаком, обрушился на Дорис с резкими нападками — всего лишь за ее обращение к столь сомнительному жанру. (Позже Дорис Лессинг написала мне и поблагодарила за поддержку.) На мой взгляд, ее дебют в жанре фантастики оказался очень удачным. В то время Дорис находилась под влиянием суфийских идей, и в своих книгах она уделяла большое внимание серьезным философским вопросам. К ее чести, одним из этих вопросов оказалась проблема контакта с внеземными цивилизациями. Сам факт, что такая известная писательница опубликовала пять книг о внеземном разуме, уже свидетельствует о многом. К сожалению, ее коллеги-литераторы остались в лучшем случае равнодушны к этой теме, а в худшем — проявили достаточно странное высокомерие.

Мне, впрочем, и самому пришлось после выхода «Мистерии Сириуса» столкнуться с массой неприятностей. С одной стороны, я получил множество интереснейших читательских откликов, содержавших очень любопытные гипотезы и предположения. Увы, их оказалось даже слишком много для сколько-нибудь детального рассмотрения. Мечтаю когда-нибудь выбрать время, перечитать эти письма и разобраться в высказанных их авторами идеях со всем вниманием, которого они, безусловно, заслуживают. К сожалению, я смог ответить лишь на очень немногие из этих писем. Были среди них, конечно, и послания от всякого рода безумцев — но попробуйте-ка определить с первого взгляда, насколько безумен автор того или иного письма. Один из моих корреспондентов увлекался загадкой Бермудского треугольника и часто ходил на яхте в этом районе океана, наблюдая там немало странных вещей. Он писал мне, что на него готовится покушение. Естественно, я счел его параноиком — но немного позже этот человек действительно погиб, и его изуродованное тело было прибито волнами к острову Канви в Эссексе. Естественно, я немедленно передал его письма полиции — в надежде, что они помогут расследованию этого убийства. Полиция, впрочем, была настроена крайне скептически и довольно долго отмахивалась от этих документов. Лишь после того, как редактор газеты «Дейли Телеграф» пообещал рассказать читателям о преступной халатности, проявленной при расследовании дела об убийстве, они соизволили приобщить их к делу.

Одна молодая американская миллионерша преследовала меня по всему миру, умоляя стать отцом ее «звездного ребенка», и надоедала до тех пор, пока семья не лишила ее права распоряжаться деньгами. Авиабилеты стали для нее недоступны, и я обрел покой. Любопытно было бы узнать, что произошло с двадцатью пятью тысячами фунтов, которые эта эксцентричная особа зарыла, как она мне рассказывала, в районе Бирмингемского аэропорта. Мало того, что с тех пор реальная стоимость этих денег резко упала, так они еще, надо полагать, и отсырели. Моя преследовательница была также поклонницей рок-группы «Муди Блюз»; могу представить, как им надоела ее болтовня обо мне… видимо, примерно так же, как мне — ее бесконечные рассуждения о рок-музыкантах.

Но самым печальным следствием публикации «Мистерии Сириуса» стало необъяснимо враждебное отношение ко мне со стороны некоторых секретных служб, прежде всего американских. Поскольку сам я — по рождению американец, это меня глубоко оскорбило. В ряде случаев эти службы в своей, если можно так выразиться, неприязни ко мне выходили за все мыслимые рамки. Я совершенно уверен, что кто-то постарался опорочить мою репутацию, соответствующим образом подправив сведения, содержащиеся в контрразведывательных базах данных. На меня стали коситься даже в таких организациях, которые, как я всегда считал, не имеют никакого отношения к службе безопасности.

Вот пример. В то время я редактировал один журнал и намеревался вступить в лондонскую Ассоциацию иностранных журналистов (АИЖ), чтобы иметь возможность посещать их буфет, а также чтобы получить журналистское удостоверение. Мне сказали, что для этого необходима рекомендация двух членов Ассоциации, и сообщили имена двух американских журналистов, работавших в Лондоне и готовых такую рекомендацию подписать. Я обратился к Бонни Анджело из медиа-группы Тайм-Лайф, и она любезно согласилась помочь. (Позже я несколько лет сотрудничал с лондонским бюро Тайм-Лайф, а также писал статьи о британской науке для журнала «Дискавери».)

Затем я отправился ко второму журналисту, обратиться к которому мне посоветовал один из моих друзей. Он также был очень любезен и с готовностью подписал необходимый документ. Я не хочу называть его имени; достаточно сказать, что у него были впечатляющие связи в Вашингтоне.

Несколько часов спустя Кэтрин Постлсуэйт, секретарь АИЖ, сообщила мне, что этот человек позвонил ей и в истерическом тоне настаивал на отзыве своей