- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (132) »
Михонов Сергей Ад
"Здесь жизнь — это смерть, а смерть — искупление!" "Если ад существует, то именно здесь!" (Записки "мертвеца")Пролог
— СМЕРТЬ — — Ты чего гремишь по банке? Забыл о маскировке? — выдал напарник. — Или напомнить? В ответ ни слова за исключением чавканья. — Я к тебе обращаюсь, Лопух, ты этакий! И не надоело те жрать одну тушёнку? — Можешь предложить нечто более существенное? — поинтересовался тот между делом, толкая очередную порцию свинины с жиром в рот, облизав демонстративно лезвие клинка, заменявшего ложку. Столовых приборов не было предусмотрено, как впрочем, и всего остального. Походная жизнь вынужденная. Спецназовцы сидели уже второй месяц безвылазно в горах. Работа такая — ликвидация лидеров бандформирований. И пока тихо. Нет, банды орудовали — "федералы" несли потери, но встревать с ними без нужды — приказа свыше — строжайше запрещено. А тут ещё и запас НЗ в виде банок тушёнки подходил к концу. И всё в сыром виде и сухомятку. Разве что дозволялось ходить к ручью и пополнять запас фляжек — не более. Ну и, разумеется, иной раз помыться при соответствующем охранении — один боец моется, иной прикрывает. Затем смена караула. То же самое касалось и "уборной". Туалетная бумага — листва кустарниковой растительности. В них и ходили. А отходы жизнедеятельности закапывали, маскируя сверху дёрном. Взяв непродолжительную паузу, напарник намеренно отомстил Лопухину. — Так и знал — травишь душу! — озлобился подельник, раздавив подошвой ботинка пустую жестяную банку из-под тушёнки, уменьшая в размерах "отходы". Оставалось убрать с глаз долой под землю с дёрном. И также точно притоптать. — Почему же, — всё ещё тянул резину Рыков. — А я говорю: сам не рычи — демаскируешь, — последовал ответ любезностью от Лопухина. — Лопух и есть — те бы только поесть! Да ещё поспать, а потом и посра… — Т-с-с… — уловил тот первым шумы, донёсшиеся до них извне. — Мы не одни! — И что ты говоришь! А то я не в курсе, что нас здесь целых девять штук "чайников"! Точнее — восемь, а кипятильник один — он же наш командир! И опять куда-то запропастился, а с ним… — Умолкни, — пригрозил Лопухин Рыкову клинком, взяв по-боевому. — О как! И как ты можешь есть с него, когда столько глоток перерезал — и не баранам, а тех, кто пас их… — Как ща некто из них нас! — рванул с места в карьер Лопухин. Из-за куста послышалась возня. — Засада! — Бегу! Уже… — объявился с "ВАЛом" в руках Рыков. И не сдержался от ехидства. Лопухин навалился сверху на Газитуллина. — А чем это вы таким здесь занимаетесь? И явно не вольной борьбой, а… — Заткнись! — выдал уже Газитуллин. — Лучше объясните мне, какая сволочь не убрала за собой мину? — Что ты подразумеваешь под ней, Газ, а? — заинтересовался Рыков, став вполне серьёзен. — Вот… — выкинул к нему ногу Газитуллин, выставляя напоказ подошву ботинка. На ней оказался листок и прилип за счёт того, что кто-то не убрал за собой то, что сейчас переваривал до того же состояния тушёнку Лопухин. Рыков прыснул от смеха, не в силах сдержаться. И плевать хотел на конспирацию, поскольку изрядно пошумели, столкнувшись меж собой. — …дерьмо! — Оно… оно… — подтвердил Рыков. — Убью… — не сдержался в свою очередь Лопухин, замахнувшись клинком на Газитуллина. — Только через мой труп… — объявился… — Командир!.. Бойцы вскочили, присоединившись к Рыкову. — В очередь встать не забудь… — всё ещё не унялся Газитуллин, процедив сквозь сжатые зубы, шевеля едва заметно губами, обращаясь к Лопухину. — Так я быстро — хачей порежу — и первым буду, а стану… Командир выждал, пока бойцы закончат выяснение отношений. — Чего на этот раз не поделили? — Всё в поряде, ком, — заявил Рыков. Он был в ответе за "ревнивую" парочку. Оба являлись бойцами группы прикрытия, а сам старшим у них — почти командир. Но он в их отряде был один-единственный — Глеб. — Лады, — уяснил Глыбин: и сам одичал. — Чего не поделили? — Да так, ерунда, Глыба, — продолжал общение Рыков, не давая и слова вставить бойцам. — Как всегда без повода, а был бы — давно поубивали друг друга. Чё скажешь и желательно ободряющего? Есть стоящее дело? — Вроде того… — И… — Отдыхайте и отъедайтесь, ни сегодня-завтра вылазка. Лица бойцов просветлели — мрачные физиономии прорезали улыбки злорадства. — Дикари… — лишний раз отметил про себя Глеб. — А как насчёт пира? — напомнил Рыков, и про предложение Лопухину разнообразить меню. Тушёнка вещь незаменимая, особенно в полевых условиях на войне и даже сухие галеты к ней, но тёплая пища, а тем более лакомство — пища богов. — В смысле? — замешкался Глеб, оставаясь чуть дольше при бойцах, чем планировал, поскольку собирался к ручью — умыться, напиться, и чуток забыться. — Вареных раков. Их в ручье пруд пруди! — Чё ты гонишь, Рык? Я лично их не заметил! — отметил в свою очередь Лопухин. — Потому что лопух! — Ещё подеритесь — на ножах, — вставился Газитуллин. — Шёл бы ты, Газ… — Это вызов? — Ага, за Буром. И куда запропастился этот чурка? Опять где-то рыщет, оставляя следы! Одно слово — охотник! А потом жрёт ни хрен знает чё, так ещё и в сыром виде, маньяк! — С солью! — Во-во и в кровь добавляет, когда пьёт! Глисты замучают! — Сам зубами не скрипи, точно они тебя точат изнутри! — Ну вы тут не скучайте, а я на водопой, — напомнил Глеб о своём присутствии. Разложение морального облика воинов диверсионного отряда было на лицо. — Я с тобой, — присоединился Рыков. — Неужто раков собрался ловить? Их ещё попробуй найди! — Да ты чё, Глыба, — обратился тот к командиру по-дружески, позабыв о субординации. — Они же везде, как и те, кто не прочь бы нас отловить с тем же успехом. Вскоре он продемонстрировал на деле собственные слова — поднял камень и… — Рак… Членистоногое выставило клешни. За одну и ухватил его Рыков, продолжив переворачивать клинком камни покрупнее. Не везде встречались "деликатесы", но довольно часто. Про улиток с ракушками в кулак и вовсе речи ни шло — зато было море. Но наш человек не привык к ним как к деликатесу стран входящих в блок НАТО. И обзывали его на свой лад — хрянцузкий конфуз. Хотя бурят разнообразил ими своё меню. Лопухин решил повторить и… трещал затем целую ночь на всю округу. Казалось, содрогаются горы. Рыков и тогда отличился, хватаясь за противогаз, изображая химическую атаку газами, журя Газитуллина: мол, тот Газ, а им воздух отравляет Лопух. Даже утром в качестве жертв его
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (132) »