полицейские были избиты и обращены в бегство, а трактирчик разбит вдребезги». Это, конечно, крайний случай, но все-таки дебош, хоть и не таких масштабов – дело нередкое.

Вот и сейчас…

«А-а-а… блядь! Где полтина?! Где она, сволочь, курвина дочка, гадина?! На, на, на!!»

Хлёсткие звуки пощёчин, женский визг…

Рядышком, за широким столом с изрезанной дубовой столешницей, одетый по последнему гостинно-дворскому шику (малиновый пиджак, сизый, как грудка вяхиря, жилет, галстуХ-бабочка «Кис-кис», узкие полосатые панталоны, лаковые штиблеты) молодой, но уже изрядно потасканный субъект, с бледным, порочным лицом – с увлечением лупит обратной стороной холёной ладони с наманикюренными ногтями по мордахе коренастой блондинки… у которой и так уже на скуле состязается в голубизне с ея невинными глазками тщательно припудренный бланш…

Субъект размахивается – раззудись, плечо! – пошире, чтобы окончательно восстановить попранную справедливость (ведь в конце концов, где же она, полтина?!) – но тут его рука оказывается крепко сжатой в запястье, причём стальным хватом…

Трактирный молодчик оборачивается – и видит, что его справедливое чувство праведного негодования пресёк невысокий юноша в русской косоворотке, под расстёгнутой порыжевшей студенческой тужуркой…

«Ты што, штымп залётный… ты на кого… да я Никола Питерский… А-аа! ПАрИшу, паадлааа… И-и-и!!»

Господин Питерский издал указанные звуки исключительно потому, что молодой человек, увидав, что зрачки уставившихся на него бешеных глаз – увы, величиной с булавочное отверстие – а следовательно, конструктивный диалог с их обладателем, явно нанюхавшимся марафету (колумбийскАй кокаiнъ – продаётся в любой аптеке, при предъявлении рецепта, 1 рубль 20 копеек серебром 10 гран) не возможен, провернул захваченную руку вниз и завёл её полицейским приёмом мигом согнувшемуся пополам господину Питерскому за спину… Приговаривая при этом:«Женщину можно ударить только цветком… Запомни это, инфант террибль…»

И тут же с размаху получил по голове пивной бутылкой… К счастью, хотя бы пустой… а то бы ещё и пивом облили…

… Пробуждение было ужасным… Головка бо-бо, а денежки тю-тю… Это как раз тот случай…

Молодой человек застонал, обхватил себя за перевязанную чистой холстиной голову и сел… на чём-то очень жёстком и неприятно знакомом…

«Я… где? В тюрьме?!»

«Да Господь с Вами, барин… какая же это тюрьма… это Лиговский околоток… холодная…»

«А… а за что? Вестимо за что. Дебош, нарушение общественной нравственности, причинение вреда имуществу третьих лиц…»

«Ой… как башка-то… это кто меня?»

«Да Дунька с Малой Морской… уличная… её как раз кот учил, а Вы встряли… вот она и вступилась… за своего ивана…»

Взыскательный читатель не знает, кто такая уличная и что такое кот?

В Империи Российской все «барышни» разделялись на три основные категории: 1. Бланковые.

Любая барышня, достигшая 21 года, имела право придти в полицейский участок, сдать паспорт и получить билет на право занятия проституцией. Она была обязана посещать (бесплатно) врача в полицейской больнице по прилагаемому графику, не имела права заниматься промыслом, приставая к клиентам в общественных местах, и обслуживать клиентов моложе 18 лет, а ровно господ, находящихся в состоянии опьянения.

Как правило, бланковые находили приют в специальных пансионах… Например, целые области Эстляндии поставляли в Питер барышень, зарабатывавших себе таким образом на приданое.

Указанных барышень их коллеги – «уличные» презирали, называя барабанными шкурами – действительно, каждая барышня находилась на специальном учёте в полиции-освещая по мере сил оперативную обстановку. Цена на услуги отличалась – уровнем пансиона. Начиналась от 50 копеек и доходила до 2 рублей серебром максимум. Кроме того, барышни «раскручивали» гостей на выпивку, апельсины и так далее… короче, берите с собой рубля три – и останется ещё на извозчика. Безопасно, скучно и механистично.

2. Уличные. Тут надо смотреть – какая улица… Одно дело – Лиговка, другая – Сенной рынок. Дешевле, романтичней – и куда опасней… С одной стороны, можете встретить гимназистку румяную, которая копит на коньки-снегурки, а с другой – «кот» этой гимназистки легко зарежет вас в парадном за этот же рубль… от 20 копеек до рубля. В городе Рыбинске – столице бурлаков, с населением 11 тысяч человек – было земскими статистиками зарегистрировано 2800 уличных проституток… которые за два три дня весенней контрактации или за такой же срок осеннего расчёта зарабатывали себе на корову…

А кто такие «коты»? Это молодые (относительно молодые) люди, которые жили за счёт своих «уличных» – сдавая их в наём на оговоренное время и нещадно своих «марух» избивая, в случае обоснованных жалоб клиентов или падения доходности… А марухи – их преданно и искренне за это любили… Если кот еще и подрабатывал – обирая захмелевшего гостя – то он уже переходил в более уважаемый разряд «иванов»…

3. Этуали. Действовали под видом модисток, гувернанток, домохозяек. Опять же – цыганские ансамбли, арфистки, артистки на эпизодических ролях…

Отдельная статья – курсистки… тут только надо прикинутся пламенным борцом-с чем-нибудь – тогда обойдёшься бутылкой вина от Елисеева и пирожком…

Встречи организовывали так называемые свахи. Ну, тут уж смотря у кого какие запросы. Некто мадемуазель Нитуш, (в девичестве Марья Кривоногова), «дошедшая до таковой низости, что насасывала ртом»(с) – получала от сибирских купцов до ста рублей за визит…

Вообще – дело было организовано отменно.

Вот с одной из таких сладких парочек «бывый» казанский студент, тридцати трёх лет, родом из славного города Рыбинска, Валера Петровский, и познакомился… а что он хотел – в трактире «Каторга», на Лиговке, владение нумер 37 – принцессу Грёзу встретить? Так она только на Невском этуалит…

Ох, заврался! – воскликнет Взыскательный читатель… это какой же может быть студент в возрасте Христа? «Вечный!» – ответит автор…

Был, знаете, в русской классической литературе (которая, как известно, более, а гораздо чаще менее правдиво – но всё же отражала «свинцовые мерзости жизни») – такой, хотя и второстепенный, но, как правило, симпатичный персонаж…

(Ретроспекция.

Автор взял и походя оскорбил Валеру Петровского… тем, что назвал его рыбинским рожаком… поди так и шенкурёнка – урождённого в славном Шенкурске – можно невзначай назвать архангелогородцем – и получить от него по морде лица…

Петровский был мологжанином…

Если запросить в Межуниверсети по программе «Гео – Кууууукишь» спутниковый