суставу, — однако коснуться ствола побоялся. Леший встряхнулся и что-то прогудел… тут, к удивлению Лугги, подземный житель рассмеялся и ответил на том же гулком языке. Потом, не успела она прийти в себя, он сказал скрипучим голосом:
— Ну и натворила же ты дел, Лесная!
— А что? — она упрямо вздернула подбородок. — Не вечно же ему было спать!
— Да? — язвительным тоном отозвался коротышка. — Считаешь, что поступила правильно? Оглянись вокруг, шишка еловая, и осознай, наконец, что ты наделала!
Лугга задрожала.
… люди, стоявшие в отдалении, оживленно жестикулировали, кричали — она ничего не понимала. Неожиданно толпа расступилась, и появился огромный губитель.
Тиль схватил её за руку.
— Нет, — прошептала Лугга, не в силах поверить. — Нет, они не могут этого сделать!
Внутри у губителя был бесформенный сгусток тьмы, от которого веяло холодом…
Коротышка устало вздохнул и побрел к дыре, из которой появился. У самого входа в подземный мир обернулся и сказал:
— Пошли, что ли? Или так и будете стоять?
— Они его убьют! — крикнула Лугга. Тиль крепче сжал её локоть. — Их надо остановить!
— Ага! — коротышка ехидно улыбнулся. — И кто их остановит? Ты? Ну, ценой собственной жизни — возможно. Хотя нет, вряд ли… а-а, я понял: вы двое пришли сюда делать глупость за глупостью! Ну, тогда мешать не буду…
— Подожди, — робко сказал Тиль. — Неужели ничего нельзя сделать?
— Можно… побыстрее убраться отсюда, потому что вас заметили.
Губитель двигался в их сторону, а тьма в его сердцевине смотрела на них, хотя у неё не было глаз…
… лестницы, бесконечные лестницы. Сначала они кубарем скатились по ступенькам, а потом коротышка взвизгнул: "Бежим!" — и, схватив их за руки, рванулся вперед. Кожа у него, против всех опасений Лугги, оказалась сухая и гладкая, так что, пока глаза не привыкли к темноте, их провожатый вовсе не казался таким противным на вид. Хватка у него была крепкая! Они неслись с огромной скоростью куда-то вниз и едва успевали глядеть по сторонам. Сначала кругом была кромешная тьма, а потом появились красноватые огни, и, наконец, яркий белый свет — но, привыкнув к темноте, они ничего не могли увидеть. Падение сопровождалось оглушительным свистом… Лугга, в конце концов, перестала бояться, а щемящее чувство вины за произошедшее наверху отступило куда-то на второй план. — Ну, вот мы и пришли! Они стояли посреди большой пещеры, освещенной лишь огоньком одной маленькой свечи. Лугга и Тиль чувствовали, что кроме них и подземного жителя в пещере находится ещё кто-то — и даже много кто, судя по доносившемуся со всех сторон шуршанию и сопению… — Теперь можно поговорить. Коротышка уселся на пол, скрестив ноги. — Кто здесь? — негромко спросил Тиль. Эхо тут же издевательски подхватило: "Ктотоктоктоздесь…" — Нас много, — охотно пояснил коротышка. — Но не зовите, они не выйдут. — Боятся? — предположила Лугга. — Стыдятся, — с горечью ответило уродливое существо, и она не стала спрашивать, почему. — Так зачем же вы сюда пришли? Разве не знаете, что это за место? — Я родился здесь, — просто сказал Тиль, и создания, скрывавшиеся в темноте, тревожно зашевелились. — Я… мы пришли, чтобы отыскать одного человека. Почему-то это очень разозлило коротышку: он вскочил и чуть ли не набросился на них с кулаками. — Ты Лесной! Искать человека в Городе — кишка тонка! Не ври! Где это видано, чтобы Лесной, да по доброй воле — сюда? — Я правду говорю, — Тиль смотрел на него, как показалось Лугге, с грустью. — Я ищу женщину, её зовут Виола… — он вдруг покачнулся, но устоял. — Она моя мать. — Ну, найдешь ты её, предположим, — коротышка подпрыгнул по-лягушачьи и опять уставился на Тиля круглыми желтыми глазами. — А понимаешь, что произойдет тогда? Тиль молча кивнул, и Лугга вдруг осознала, что они двое понимают друг друга, а вот она — нет, и это испугало её. А коротышка повел себя ещё более странно, чем до сих пор — крутанувшись на пятках, ухмыльнулся и спросил: — Нравлюсь? Захотелось стать таким, как я? Тиль зажмурился. — Так что? Будешь искать дальше? — Да.
… и снова они летели вниз, сквозь тьму, но на этот раз их провожатый не молчал, а охотно объяснял, что к чему. Лугга узнала, что следует опасаться не губителей, а тьмы, которая внутри них, что Городу десять тысяч лет, что подземная его часть раз в сто больше надземной, но люди под землей почти не живут… лишь об одном коротышка умолчал: когда она спросила, откуда здесь подобные ему, он только ухмыльнулся. А Тиль слушал и кивал, как будто всё знал и без объяснений. Коротышка вел их к существу, которое называло себя Архивариусом. Оно, как предполагалось, знало ответы на все вопросы… Но Лугга чувствовала, что не понимает чего-то очень важного.
… Архивариус был грибницей и жил у самых корней Города. Его нити пронизывали весь Город, до самой верхушки, и поэтому он знал всё. Архивариус не умел разговаривать, но коротышка знал, что следует делать — и, пока он возился возле огромной пористой массы, Лугга не выдержала: — Тиль, он потребует с нас плату за все это? Тиль как-то странно на нее посмотрел и, как ей показалось, с трудом удержался от лжи. — Да. Но ты не беспокойся… платить буду только я. И не ему. Просто… так заведено. — Но… мы ведь вернемся? Он отвернулся. — Тиль? Я боюсь, что… — Нашел, нашел! — коротышка танцевал возле Архивариуса. — Быстрее! И больше времени разговаривать не было.
…— Мама? Коротышка крепко сжал ладонь Лугги, и ей оставалось только смотреть. — Мама, это я. Я вернулся. Конечно, это и впрямь была его настоящая мать — они были очень похожи друг на друга и внешностью, и внутренним светом. Но… она была так же слепа, как и все остальные люди в Городе. И в кроватке перед ней лежал ребенок с такими же, как у неё и у Тиля белыми волосами. — Пойдем! — вдруг запрыгал коротышка с нетерпением. — Она не узнает тебя, вот и славно! Может, ещё успеете уйти… — Что? — ужаснулась Лугга. — Ты не говорил, что это опасно, трухлявый пень! … а Тиль не слышал их. Он вглядывался в давно забытые черты, и с каждой секундой убеждался, что именно её видел во сне много раз, и не понимал, кто она такая. Он ощутил умиротворение — и, вместе с тем, какую-то странную обреченность. "Я дома…" — Лесные! Голос прозвучал, казалось, сразу со всех сторон. В окна дома заглядывала тьма, и тьма вошла в двери. — Уходи, Лугга, — спокойно сказал Тиль. — Я отвлеку их. — Нет, — она встала рядом с ним. — Я уйду только вместе с тобой…
… потом
… лестницы, бесконечные лестницы. Сначала они кубарем скатились по ступенькам, а потом коротышка взвизгнул: "Бежим!" — и, схватив их за руки, рванулся вперед. Кожа у него, против всех опасений Лугги, оказалась сухая и гладкая, так что, пока глаза не привыкли к темноте, их провожатый вовсе не казался таким противным на вид. Хватка у него была крепкая! Они неслись с огромной скоростью куда-то вниз и едва успевали глядеть по сторонам. Сначала кругом была кромешная тьма, а потом появились красноватые огни, и, наконец, яркий белый свет — но, привыкнув к темноте, они ничего не могли увидеть. Падение сопровождалось оглушительным свистом… Лугга, в конце концов, перестала бояться, а щемящее чувство вины за произошедшее наверху отступило куда-то на второй план. — Ну, вот мы и пришли! Они стояли посреди большой пещеры, освещенной лишь огоньком одной маленькой свечи. Лугга и Тиль чувствовали, что кроме них и подземного жителя в пещере находится ещё кто-то — и даже много кто, судя по доносившемуся со всех сторон шуршанию и сопению… — Теперь можно поговорить. Коротышка уселся на пол, скрестив ноги. — Кто здесь? — негромко спросил Тиль. Эхо тут же издевательски подхватило: "Ктотоктоктоздесь…" — Нас много, — охотно пояснил коротышка. — Но не зовите, они не выйдут. — Боятся? — предположила Лугга. — Стыдятся, — с горечью ответило уродливое существо, и она не стала спрашивать, почему. — Так зачем же вы сюда пришли? Разве не знаете, что это за место? — Я родился здесь, — просто сказал Тиль, и создания, скрывавшиеся в темноте, тревожно зашевелились. — Я… мы пришли, чтобы отыскать одного человека. Почему-то это очень разозлило коротышку: он вскочил и чуть ли не набросился на них с кулаками. — Ты Лесной! Искать человека в Городе — кишка тонка! Не ври! Где это видано, чтобы Лесной, да по доброй воле — сюда? — Я правду говорю, — Тиль смотрел на него, как показалось Лугге, с грустью. — Я ищу женщину, её зовут Виола… — он вдруг покачнулся, но устоял. — Она моя мать. — Ну, найдешь ты её, предположим, — коротышка подпрыгнул по-лягушачьи и опять уставился на Тиля круглыми желтыми глазами. — А понимаешь, что произойдет тогда? Тиль молча кивнул, и Лугга вдруг осознала, что они двое понимают друг друга, а вот она — нет, и это испугало её. А коротышка повел себя ещё более странно, чем до сих пор — крутанувшись на пятках, ухмыльнулся и спросил: — Нравлюсь? Захотелось стать таким, как я? Тиль зажмурился. — Так что? Будешь искать дальше? — Да.
… и снова они летели вниз, сквозь тьму, но на этот раз их провожатый не молчал, а охотно объяснял, что к чему. Лугга узнала, что следует опасаться не губителей, а тьмы, которая внутри них, что Городу десять тысяч лет, что подземная его часть раз в сто больше надземной, но люди под землей почти не живут… лишь об одном коротышка умолчал: когда она спросила, откуда здесь подобные ему, он только ухмыльнулся. А Тиль слушал и кивал, как будто всё знал и без объяснений. Коротышка вел их к существу, которое называло себя Архивариусом. Оно, как предполагалось, знало ответы на все вопросы… Но Лугга чувствовала, что не понимает чего-то очень важного.
… Архивариус был грибницей и жил у самых корней Города. Его нити пронизывали весь Город, до самой верхушки, и поэтому он знал всё. Архивариус не умел разговаривать, но коротышка знал, что следует делать — и, пока он возился возле огромной пористой массы, Лугга не выдержала: — Тиль, он потребует с нас плату за все это? Тиль как-то странно на нее посмотрел и, как ей показалось, с трудом удержался от лжи. — Да. Но ты не беспокойся… платить буду только я. И не ему. Просто… так заведено. — Но… мы ведь вернемся? Он отвернулся. — Тиль? Я боюсь, что… — Нашел, нашел! — коротышка танцевал возле Архивариуса. — Быстрее! И больше времени разговаривать не было.
…— Мама? Коротышка крепко сжал ладонь Лугги, и ей оставалось только смотреть. — Мама, это я. Я вернулся. Конечно, это и впрямь была его настоящая мать — они были очень похожи друг на друга и внешностью, и внутренним светом. Но… она была так же слепа, как и все остальные люди в Городе. И в кроватке перед ней лежал ребенок с такими же, как у неё и у Тиля белыми волосами. — Пойдем! — вдруг запрыгал коротышка с нетерпением. — Она не узнает тебя, вот и славно! Может, ещё успеете уйти… — Что? — ужаснулась Лугга. — Ты не говорил, что это опасно, трухлявый пень! … а Тиль не слышал их. Он вглядывался в давно забытые черты, и с каждой секундой убеждался, что именно её видел во сне много раз, и не понимал, кто она такая. Он ощутил умиротворение — и, вместе с тем, какую-то странную обреченность. "Я дома…" — Лесные! Голос прозвучал, казалось, сразу со всех сторон. В окна дома заглядывала тьма, и тьма вошла в двери. — Уходи, Лугга, — спокойно сказал Тиль. — Я отвлеку их. — Нет, — она встала рядом с ним. — Я уйду только вместе с тобой…
… потом