джунглях. Они не хотят спускаться по крутому темному пандусу, пока не убедятся, что дичь здесь. Если бы Чак был внизу, он мог крикнуть им, чтобы они спускались. Но он в квартире Бермана. Может быть, ответить мне? А если они помнят его голос? Если они крикнут мне, чтобы я вылезал? И к тому же поздно. Они совещаются о чем-то вполголоса. Сколько я ни напрягаю слух, я ничего не слышу. Мешает грохот сердца. Только бы они его не услышали.
Они начинают осторожно спускаться вниз. Старый друг Розен сделал свое дело. Они идут медленно, бесшумно. Как охотники. Как звери. Жители джунглей.
Я поднимаю пистолет. И одновременно задеваю локтем «уоки-токи», который падает на бетонное дно ямы. Фалькони и Фрэнки отскакивают друг от друга. В их руках пистолеты. Они не понимают, что это за шум.
— Эй, Чак, это ты? — кричит один. Судя по тому, что он ниже ростом, это, наверное, Фалькони. — Иди сюда! Я не знаю, что делать. Может быть, стрелять? Или подождать, пока они подойдут поближе? А вдруг они уйдут? — Никого как будто нет, — бормочет Фрэнки. — Но ведь что-то упало… Я осторожно поднимаю голову, чтобы лучше видеть их. Я знаю, что прямо над головой у меня мокрое ржавое брюхо «тойсуна». И все же ударяюсь головой. — Кто там? Теперь выхода уже нет. Надо стрелять. Я смотрю на Фалькони, на мгновение затаиваю дыхание и плавно нажимаю на спусковой крючок. Чудовищный грохот выстрела. Он еще бьется под машиной, как один за другим звучат еще два выстрела. Что-то цокает о бетонный пол. Со злобным шипением выходит воздух из баллона. Наверное, я промахнулся. На пандусе не видно ни Фрэнки, ни Фалькони. Еще выстрел. Ах, вон один, за машиной. А второй? Наверное, он проскочил в коридор. И зайдет сейчас с другой стороны. Звучит зуммер упавшего «уоки-токи». Упал на бетонный пол и не разбился. Здорово их стали делать. Это Чак вызывает меня. Он беспокоится. Тот, что за машиной, наверное, не может понять, что это за звук. Он на мгновение высовывается, и я снова стреляю, И еще раз. И еще. Еще. Еще. Или он закричал, или мне послышалось. Я осторожно выглядываю, прижимаюсь лицом к мокрой, грязной резине баллона. Лежит. Кажется, я все-таки попал. Звуки шагов. Это второй. Вон он. Я поднимаю пистолет, нажимаю на спуск. Выстрела нет. У меня нет больше патронов. Мистер Бракен был прав. Новичкам везет только первый раз. А это уже не первый раз. Ну что ж, я сделал все, что мог. Сейчас он начнет стрелять. Он увидит, что я не отвечаю. Он заглянет в яму. Осторожно, конечно. И улыбнется мне перед тем, как всадить в меня пулю. Сверху вниз. Спасибо, Херб Розен. Бедная, бедная Одри… Если уж не везет. Выстрел. И крик: — Мистер Рондол! Вылезайте быстрее! Что-то не так. Что это может значить? Я поднимаю голову. В десяти шагах от ямы лежит человек. Черноволосый. Фалькони. А над ним стоит еще кто-то. Кто знает мое имя. Кто это? — Вылезайте же быстрее, вам говорят! Вы живы? — Да, а… — бормочу я. Я вылезаю. Может быть, это галлюцинация. Скорее всего галлюцинация. — Да помогите же мне! — порождение моей фантазии сердится. — Берите его! Кого? Что? Чего он хочет от меня? — Кто вы? — Меня послал мистер Бракен. Помогите мне положить его в багажник моей машины. Да пошевеливайтесь, черт побери. Вот так. А где второй? Покорно, как автомат, как измененный, я иду за Фрэнки. Он смотрит на меня открытыми, мертвыми глазами. Я пытаюсь поднять его с пыльного бетона, но наступаю ему на ногу. И понимаю, что ему не больно. Зачем они мучили Айвэна Бермана? Почему не подумали, что сами могут превратиться в такие вот мешки с костями? Я поднес Фрэнки к открытому багажнику машины. И положил его рядом с Фалькони. Мертвое тело укладывать в багажник намного удобнее, чем живое. — Зачем вы забираете их? — спросил я. — Мистер Бракен сказал, что, может быть, вы и правы. — В чем? — Он сказал, что вы знаете. Дайте и пистолет. Так будет лучше. Он захлопнул багажник, сел за руль. — Откройте мне ворота. Я повиновался. Он не сказал больше ни слова, не посмотрел даже в мою сторону. Он приехал из гаража и исчез. Я начал закрывать ворота и увидел Чака. Он стоил в подъезде и смотрел на меня как на привидение. — Они не пришли? — пробормотал он. — Нет. Мы пошли вниз. Я подошел к своему «тойсуну». Два баллона были спущены, на дверцах виднелись маленькие дырочки. Чак молча посмотрел на машину, потом на меня. — Не пришли, — сказал он. Умный мальчуган. Я очень устал. Запаха горящего мяса больше не было. Но не было и чувства торжества. Кто знает, может быть, Бракен все-таки прав… Я вытер лицо носовым платком, отряхнул куртку и пошел наверх. — Не беспокойтесь, мистер Рондол, — сказал Чак, — сделаем вам машину лучше новой. О оптимизм пятнадцати лет! Я-то знал, что ржавчину уже не остановить. Нужна полная переделка. — Спасибо, Чак, — сказал я. — До свидания, мистер Рондол. Я поднял воротник и вышел на улицу.
— Эй, Чак, это ты? — кричит один. Судя по тому, что он ниже ростом, это, наверное, Фалькони. — Иди сюда! Я не знаю, что делать. Может быть, стрелять? Или подождать, пока они подойдут поближе? А вдруг они уйдут? — Никого как будто нет, — бормочет Фрэнки. — Но ведь что-то упало… Я осторожно поднимаю голову, чтобы лучше видеть их. Я знаю, что прямо над головой у меня мокрое ржавое брюхо «тойсуна». И все же ударяюсь головой. — Кто там? Теперь выхода уже нет. Надо стрелять. Я смотрю на Фалькони, на мгновение затаиваю дыхание и плавно нажимаю на спусковой крючок. Чудовищный грохот выстрела. Он еще бьется под машиной, как один за другим звучат еще два выстрела. Что-то цокает о бетонный пол. Со злобным шипением выходит воздух из баллона. Наверное, я промахнулся. На пандусе не видно ни Фрэнки, ни Фалькони. Еще выстрел. Ах, вон один, за машиной. А второй? Наверное, он проскочил в коридор. И зайдет сейчас с другой стороны. Звучит зуммер упавшего «уоки-токи». Упал на бетонный пол и не разбился. Здорово их стали делать. Это Чак вызывает меня. Он беспокоится. Тот, что за машиной, наверное, не может понять, что это за звук. Он на мгновение высовывается, и я снова стреляю, И еще раз. И еще. Еще. Еще. Или он закричал, или мне послышалось. Я осторожно выглядываю, прижимаюсь лицом к мокрой, грязной резине баллона. Лежит. Кажется, я все-таки попал. Звуки шагов. Это второй. Вон он. Я поднимаю пистолет, нажимаю на спуск. Выстрела нет. У меня нет больше патронов. Мистер Бракен был прав. Новичкам везет только первый раз. А это уже не первый раз. Ну что ж, я сделал все, что мог. Сейчас он начнет стрелять. Он увидит, что я не отвечаю. Он заглянет в яму. Осторожно, конечно. И улыбнется мне перед тем, как всадить в меня пулю. Сверху вниз. Спасибо, Херб Розен. Бедная, бедная Одри… Если уж не везет. Выстрел. И крик: — Мистер Рондол! Вылезайте быстрее! Что-то не так. Что это может значить? Я поднимаю голову. В десяти шагах от ямы лежит человек. Черноволосый. Фалькони. А над ним стоит еще кто-то. Кто знает мое имя. Кто это? — Вылезайте же быстрее, вам говорят! Вы живы? — Да, а… — бормочу я. Я вылезаю. Может быть, это галлюцинация. Скорее всего галлюцинация. — Да помогите же мне! — порождение моей фантазии сердится. — Берите его! Кого? Что? Чего он хочет от меня? — Кто вы? — Меня послал мистер Бракен. Помогите мне положить его в багажник моей машины. Да пошевеливайтесь, черт побери. Вот так. А где второй? Покорно, как автомат, как измененный, я иду за Фрэнки. Он смотрит на меня открытыми, мертвыми глазами. Я пытаюсь поднять его с пыльного бетона, но наступаю ему на ногу. И понимаю, что ему не больно. Зачем они мучили Айвэна Бермана? Почему не подумали, что сами могут превратиться в такие вот мешки с костями? Я поднес Фрэнки к открытому багажнику машины. И положил его рядом с Фалькони. Мертвое тело укладывать в багажник намного удобнее, чем живое. — Зачем вы забираете их? — спросил я. — Мистер Бракен сказал, что, может быть, вы и правы. — В чем? — Он сказал, что вы знаете. Дайте и пистолет. Так будет лучше. Он захлопнул багажник, сел за руль. — Откройте мне ворота. Я повиновался. Он не сказал больше ни слова, не посмотрел даже в мою сторону. Он приехал из гаража и исчез. Я начал закрывать ворота и увидел Чака. Он стоил в подъезде и смотрел на меня как на привидение. — Они не пришли? — пробормотал он. — Нет. Мы пошли вниз. Я подошел к своему «тойсуну». Два баллона были спущены, на дверцах виднелись маленькие дырочки. Чак молча посмотрел на машину, потом на меня. — Не пришли, — сказал он. Умный мальчуган. Я очень устал. Запаха горящего мяса больше не было. Но не было и чувства торжества. Кто знает, может быть, Бракен все-таки прав… Я вытер лицо носовым платком, отряхнул куртку и пошел наверх. — Не беспокойтесь, мистер Рондол, — сказал Чак, — сделаем вам машину лучше новой. О оптимизм пятнадцати лет! Я-то знал, что ржавчину уже не остановить. Нужна полная переделка. — Спасибо, Чак, — сказал я. — До свидания, мистер Рондол. Я поднял воротник и вышел на улицу.