Drink with CIA
HomeContact Me
Александр
МАТЛИН
НА ТРОИХ С ЦРУ
Скажу прямо, без
ложной гордости: человек
я не примечательный. То есть, совершенно
неприметный человек,
ничем не выдающийся
и никак себя не прославивший. Что делать, не всем
же быть Хемингуэями.
Но один раз в жизни
я всё-таки почувствовал
свою значительность. Было это много
лет назад, вскоре после
того, как мы с женой приехали
в Америку. Жили
мы в маленькой скромной
квартире в небольшом
городе в Миннесоте, где
я нашёл свою первую работу. В тот вечер, когда
я в первый раз почувствовал
свою значительность,
я, как обычно, смотрел
телевизор, а жена делала
голубцы на завтра. И тут зазвонил телефон. Я, естественно,
взял трубку и сказал
Ťхеллоť. А может
даже я сказал Ťалёť, поскольку
никакого англоязычного
звонка не ожидал. Но трубка вдруг заговорила
по-английски, этаким
красивым плюшевым голосом. От неожиданности
я не понял первой фразы,
а вторая звучала примерно
так:
– Я приехал из Вашингтона
и хотел бы с вами встретиться.
Я стал лихорадочно
соображать: как бы выяснить,
что было сказано в первой
фразе, и при этом не показаться
идиотом. Я сказал
небрежно:
– Надолго
приехали?
– На пару
дней, – вежливо
ответил плюшевый голос.
– Ага. Можно спросить, зачем
приехали?
– Чтобы
встретиться с вами.
– Ага. А откуда вы?
– Из Вашингтона.
Я понял, что не показаться
идиотом уже не смогу. А обладатель голоса
тем временем проявил
чуткость и добавил:
– Я работаю
в интеллидженс сервисе
и хотел бы с вами встретиться,
так как вы недавно приехали
из Советского Союза.
Так и сказал. В интеллидженс сервисе. Из Вашингтона. Специально приехал,
чтоб со мной встретиться. В течение секунды
моё воображение вспыхнуло
и разгорелось, как пролитый
бензин. Всё ясно:
интеллидженс сервис
хочет использовать меня
в качестве консультанта. Я им нужен как специалист
по Советскому Союзу. А может, и по всей
восточной Европе. Эксперт
по делам холодной войны. Вот тут-то я и почувствовал
свою значительность
и незаменимость в деле
обеспечения мира и безопасности
во всём мире. Я
сказал:
– Когда
вы хотите встретиться?
– Я понимаю,
что вы работаете, – сказал
голос, продолжая проявлять
чуткость. – Если
хотите, мы можем встретиться
в субботу. Где
вам удобно.
– Хорошо,
давайте в субботу, – важно сказал я
и ощутил лёгкий пинок
в зад. Оказалось,
что моя жена уже давно
стоит рядом, вытирая
руки о фартук и прислушиваясь
к разговору.
– На обед! Пригласи на обед!
– внятно прошипела она.
С моей женой так. Каждого человека,
с которым я вступаю в
контакт, она считает
своим другом и немедленно
собирается кормить.
– Хотите
придти к нам на обед? – сказал я.
– О! – удивился
плюшевый голос, имя которого,
как выяснилось впоследствии,
было мистер Цвайхман.
– Это очень мило
с вашей стороны!
Но я не один. Со
мной будет наш местный
представитель.
Это ничего?
– Ничего.
– Его зовут
Патрик О’Миллэн. Это вас не смущает?
– Нет, нет,
что вы, что вы, – сказал я, делая
вид, будто понял, что имел
в виду мистер Цвайхман.
– До встречи в
субботу.
– В котором
часу они придут? – спросила жена, когда
я положил трубку. – В шесть? Хорошо.
Я сварю борщ и сделаю
зразы с грибами.
А кто они такие?
– ЦРУ, – сказал я, с нескрываемой
гордостью.
Жена побледнела,
и из глаз её потекли слёзы.
– Так я
и знала, – сказала
она сквозь всхлипывания. Не иначе, кто-то
донёс, что мы незаконно
привезли из Италии килограмм
салями...
В субботу, ровно
в шесть раздался звонок
в дверь, и я бросился открывать. Мистер Цвайхман
оказался высоким галантным
джентльменом с седеющими
висками и тонкими усиками.
Мистер О’Миллэн,
наоборот, был коренастым
рыжеватым блондином
с лицом цвета спелого
граната. Лучезарно
улыбаясь, они вручили
моей жене букет роз, мне
– литровую бутылку ŤАбсолютаť,
и мы сели за стол.
Вы знаете, как американцы
пьют водку. Это
– непристойность. Это – позор нации. Великий народ,
подаривший миру Марка
Твена и высадивший первого
человека на луну, понятия
не имеет, как надо пить
водку. Они её разбавляют! Чем угодно – томатным
соком, апельсиновым
соком, тоником, даже холодным
чаем. При одной
мысли об этом экран компьютера
темнеет у меня перед
глазами, и горло перехватывает
спазма от боли за мою
великую новую родину.
Впрочем, в тот вечер
я не думал об этом. Захваченный ожиданием
надвигавшейся на меня
значительности, я чувствовал
себя американцем и готов
был разделить
их позорные навыки. Поэтому я спросил,
чем мои гости хотят разбавлять
водку. Услышав
этот вопрос, мистер О’Миллэн
потупился.
– Я думал, русские
пьют водку прямо так,
не разбавляя, –
сказал он, и в голосе его
прозвучала тоска и надежда.
– Пожалуйста. Конечно.
Как хотите, – сказал
я и посмотрел на мистера
Цвайхмана. Всё-таки,
он был начальник, из Вашингтона.
– Я вас предупреждал,
что он ирландец, – сказал
мистер Цвайхман и, неожиданно
перейдя на русский язык,
добавил с лёгким акцентом:
– Меня можете не спрашивать.
До войны я жил