радости. По-южному яркие, сочные цветы салютовали им разноцветным праздничным фейерверком. В мягком шелесте листьев экзотических кустарников слышались слова приветствий, а в порывах встречного ветерка угадывались звуки гимнов... Только что, каких-нибудь несколько минут назад, кончилась торжественная церемония, устроенная в их честь самым солидным мексиканским велоклубом "Радио". Путешественников поздравляли, путешественников обнимали, путешественникам дарили цветы.

Затем их усадили на увитые гирляндами велосипеды, прошедшие тысячекилометровый путь, и подняли над головами. А когда все кончилось, когда машины снова встали на излучающий тепло асфальт, спортсмены поняли, что охладить себя, привести в чувство можно лишь быстрой ездой, такой, чтоб ветер пел в ушах. И они рванулись в глубь парка, в тишину тенистых аллей. Мексиканцы узнавали их, расступались перед ними и провожали улыбками, звонким смехом, потому что шутки ради ребята ехали с перевернутыми рулями. И они, эти самые рули, переплетенные цветными ленточками, очень напоминали рога быков, прибывших на праздничную корриду... Когда выскочили на какую-то аккуратно посыпанную желтым песком площадку, Илья услышал такой характерный, такой знакомый шум-вздох. Лопнула шина - прокол. Бромберг на ходу, лихо, как он теперь умел, соскочил с седла и, смеясь, вытащил из резины колючку.

- Приехали, Сашок! Мексика - это Мексика. Она не может выпустить нас без эдакой бяки...

Королев, сделав крутой вираж, подкатил к другу.

- Требуется косметическая помощь?

- Очевидно, да. Я забыл свою аптечку в гостинице. Александр расстегнул ремень и сунул в багажник руку. Каково же было его удивление, когда он вынул оттуда какой-то продолговатый, напоминающий коробочку из-под домино предмет. Внутри его совершенно отчетливо тикали часы.

У подошедшего Ильи при взгляде на коробочку вытянулось лицо, радостная улыбка вмиг улетучилась.

- Саша, мне кажется, эта штука пахнет смертью...

- Ты догадливый, Бромберг. Нам подготовили сюрприз с ...динамитом...

Саша, все еще не слезая с машины, а лишь покрепче упершись ногами в землю, осторожно приоткрыл крышечку коробки и увидел маленький циферблат. Черная стрелка остановилась на четырех часах. До отсчитанного срока оставалось тридцать минут.

- Все правильно, - проговорил чуть слышно Саша. - Все рассчитано точно.

- Нет, нет, - с болью в толосе прошептал Илья. - Нет. Это, конечно, не мексиканцы. Ты же помнишь их лица: светлые, открытые, добрые! Нет, конечно, это не они.

- Тогда кто же, Илюша? Ведь кто-то же успел подложить нам эту гадость во время приема...

Через пятнадцать минут велосипедисты сдали свою страшную находку в полицейский участок...

А на следующее утро сотрудник Советского посольства вручил им необходимые для длительного морского путешествия документы, паспорта с выездными визами.

- Хочу вас обрадовать, товарищи, - сказал дипломат. - Ваши велосипеды произвели здесь прямо-таки фурор. Торговые фирмы всерьез заинтересовались советскими машинами... Так что, помимо спортивных, на ваш счет можно записать и торговые успехи. - Он протянул руку для прощания, но вдруг вспомнил что-то: - Да, самое главное чуть не забыл. Не держите обиды на мексиканцев за тот "сюрприз" в Чапультепеке. Они не имеют к нему никакого отношения. Как нам удалось выяснить, здесь руку приложили белогвардейцы-эмигранты во главе с неким Голубовским.

* * *

Опять Голубовский? Что ему надо? Почему он преследует их? Вновь эти вопросы не давали покоя Королеву. Они мучили его в Атлантике так же, как и на "Ракуйо Мару", они портили настроение на триумфальных дорогах Европы. Кто знает, возможно, тайна этой фамилии и все, что связано с ней, так и канули бы в Лету, не будь олимпийского Рима.

В номере пансионата "Джиринни" Александр Гаврилович понял наконец суть многих, казалось бы случайных, событий их большого велопробега. Понял, потому что в дешевом итальянском кафе Никитин назвался Голубовским!