пергамент.

— Что скажешь на это, коронер? — рявкнул он, воинственно выставив вперед остроконечную бородку.

Де Вулф знал, что у его собеседника не было ни малейшего интереса к его мнению о документе и что это просто было мелочной попыткой показать свое превосходство: шериф мог бегло читать и писать, тогда как солдат-коронер никогда не ходил в школу. Но впервые он мог побить ненавистного шурина его же оружием. С нарочитой небрежностью подняв пергамент, коронер пробежал по нему глазами. Скорее догадавшись о содержании, чем поняв его, Джон бросил свиток на стол и уставился глубоко посаженными темными глазами в лицо шерифа.

— Ничего нового! Они и раньше пытались завладеть островом, но получили отпор. Никто не может утвердиться там без армии, даже тамплиеры.

Шериф снова нахмурился, и его узкое лицо с тонкими усиками порозовело.

— Отлично, Джон! Я слышал, ты брал уроки у соборных каноников, — покровительственно произнес он.

Де Вулф улыбнулся.

— Мое почти двухмесячное заточение дома дало моему писарю шанс, которого он так долго ждал, — ежедневные уроки чтения и письма.

Де Ревелль ткнул палец, украшенный перстнем, в пергамент.

— Ты, когда был в Заморье, должно быть, узнал этих рыцарей-храмовников лучше, чем большинство из нас. Неужели они позволят Уильяму де Мариско вечно показывать им кукиш? Им пожаловали Ланди уже много лет назад, но этот негодяй отбивает все их попытки высадиться.

Коронер присел на край стола шерифа, чтобы дать отдых ноге.

— Эти тамплиеры — весьма разношерстная компания. Многие из них одержимы битвой, как и сам Львиное Сердце, вот почему король так их уважает. А некоторые, как мне кажется, просто сумасшедшие. Они могут быть безрассудны до безумства, совсем как магометане, которыми они восхищаются, несмотря на то, что те являются их врагами.

Он провел палкой по плитам пола, мысленно переносясь в пыльную Святую Землю.

— Я видел, как они вели себя так, словно искали славной смерти, в самоубийственных атаках, иногда ненужных. И все же все больше и больше тамплиеров становятся изнеженными, особенно те, которые остались в Европе и не рискуют отправиться в Левант.

Чувствуя себя на твердой почве, далекой от щекотливой темы заговоров, шериф закивал с умудренным видом. — Они далеко отошли от своего звания бедных рыцарей Христа и Храма Соломона. Теперь это богатейший орден в христианском мире, с огромными поместьями, способный занимать деньги королям.

Де Вулф пожал плечами, что было его излюбленным ответом: коронер слыл молчаливейшим из людей.

Шериф взял документ и с угрюмым видом вновь принялся его читать.

— Надеюсь, они не рассчитывают на мое вмешательство. Мне, что же, посылать несколько людей в лодках сгонять Мариско с его скалы?

— Пусть чертовы тамплиеры сами делают свою грязную работу, — резко заметил коронер. — Если король пожаловал им Ланди, это их дело утвердиться на нем.

Де Вулф прочистил горло — была у него и такая манера, предвещавшая обычно смену темы разговора.

— Мне нужна другая комната, Ричард. Я не смогу влезать под крышу этой проклятой сторожки, пока с ногой не станет получше. У тебя должно быть место где-нибудь пониже.

Последовало пять минут споров и требований. Наконец шериф неохотно, сетуя на недостаток помещений, согласился предоставить коронеру небольшую кладовую в подвале, и то на условии временного пользования. Еще шесть месяцев назад де Ревелль постарался сделать максимально неудобной канцелярию над воротами, что подчеркивало его отношение к назначению де Вулфа на должность коронера. Ранее шериф обладал абсолютной властью во всем, что касалось закона в Девоншире, и это предоставляло ему широчайшие возможности для мошенничества и мздоимства. Как и большинству других представителей шерифской братии, ему сильно не нравилось, когда другой блюститель законности высокого ранга совал нос в его дела и отнимал как часть его власти, так и часть материальных ее плодов. Но коронеры назначались от имени Львиного Сердца его хитрым главным юстициарием, Хьюбертом Уолтером, именно для того, чтобы собрать каждое пенни для королевской казны, истощенной дорогостоящими войнами Ричарда. В немалой степени успех в этом деле должен был достигаться борьбой с ненасытностью шерифов, и у де Ревелля не оставалось другого выбора, как подчиниться королевскому повелению. Назначение мужа своей сестры он поддержал не только потому, что сестрица его запилила, но еще и потому, что надеялся удержать свояка под каблуком — надежда, оказавшаяся несбыточной.

Де Вулф направился к двери, постукивая палкой.

— Спущусь осмотреть этот чулан, который ты мне столь любезно соблаговолил предоставить, — не скрывая сарказма, пробормотал он. — Гвин и Габриэль могут перенести туда мой стол и стул. Это вся мебель, которой обладает королевский коронер для исполнения своих обязанностей!

И с этим прощальным едким замечанием захромал из комнаты, оставив терзаться раздражением шерифа, бессильного что-либо возразить в своем нынешнем непрочном положении.

Велев лохматому валлийцу заняться переносом вещей и документов в жалкую келью под башней, Джон сел на Одина и поехал шагом вниз по городу. Утро было в самом разгаре, и до обеда, который стряпала Мэри, оставалось еще не менее двух часов.

Коронер решил поехать в трактир «Ветка плюща» и распить кварту эля с Нестой, своей пассией-трактирщицей. Он знал, что Матильда будет все утро молиться в церквушке св. Олафа на Передней улице. Он подозревал — почти надеялся, — что его супруга увлечена тамошним приходским священником, жирным, напыщенным клириком. Матильда ходила туда по несколько раз в неделю на различные непонятные мессы, что позволяло де Вулфу наносить дневные визиты своей любовнице-валлийке.

Трактир «Ветка плюща» располагался неподалеку от церкви св. Олафа, и, хотя было маловероятно, что его жена выйдет из церкви во время службы, Джон решил не пренебрегать осторожностью и направился в трактир по Соборной площади, а затем по закоулкам нижнего города. Когда он выехал с Соборной площади через Медвежьи ворота и обогнул бойню, где в крови и визге забивали овец, свиней, коров и быков, у него снова появилось ощущение, что за ним следят. Возможно, став более восприимчивым из-за опасения встретиться с женой, он окинул взглядом запруженную людом улицу и тут же заметил человека, пристально глядящего на него из-за будки, торгующей горячими пирожками. Спустя секунду человек исчез в толпе, но де Вулф был уверен, что это был тот, кого он видел уже дважды, впервые вчера, и второй раз час тому назад, когда ехал в Ружмон.

Выведенный из себя