Джуравиль. — Мне не приходило в голову, что в своей борьбе ты найдешь столь много союзников.
— Рейнджеров?
— Вот именно. Они отдали тебе часть своей силы. Но учти: теперь, когда они спасли тебя, ты перед ними в долгу. Я-то думал — вот, избавишь нас от порчи, насланной демоном, и на этом задача твоей жизни выполнена. Однако я ошибался. — Эльф отступил в сторону, и его место занял Смотритель, с Ураганом в одной руке и Крылом Сокола в другой. — Теперь это все твое, Тай'маквиллок.
— Это тебе. — Кентавр, печально улыбнувшись, передал Эйдриану принадлежавший Пони мешочек с магическими драгоценными камнями. — И это тоже. — Он вручил Эйдриану бирюзу, когда-то утопленную в груди могучего жеребца, и подмигнул. — У Дара, знаешь ли, тоже появился сын.
На следующее утро рейнджер Эйдриан вместе со Смотрителем покинули Эндур'Блоу Иннинес. Эльфы пели, провожая их взглядами. — Весь широкий мир перед тобой, парень, — сказал его спутник, когда песнь эльфов уже больше не долетала до них. — Бери что хочешь. — Думай, что говоришь, мой добрый кентавр, — с усмешкой ответил Эйдриан. — А то ведь в один прекрасный день я могу воспринять твои слова буквально. Смотритель расхохотался. — Тогда вперед! И для начала давай найдем тебе подходящего коня. — А куда потом? — спросил Эйдриан. — В Урсал? Возможно, король Мидалис обрадуется тебе. И наверняка захочет услышать о последних годах жизни твоей матери. — В Урсал? Может быть… — Или еще дальше? — продолжал кентавр. — К югу от гор живет кое-кто… Если ты, конечно, в состоянии простить девочку, проткнувшую мечом твою грудь. Ох уж этот Смотритель! Никакого почтения. Молодой человек усмехнулся, но тут же подумал, что в чем-то кентавр прав. Перед Эйдрианом лежал весь мир, и тлетворное дыхание Бестесбулзибара более не осквернял его своим присутствием. Война с демоном-драконом закончилась.
Таков начертанный моим пером ответ покойному Кальвину из Бри-Оннейр, позволившему разуму смутить его душу. Этот ответ рассчитан на живых. Кальвин нашел свой ответ много лет назад.
Брат Никлаос Сантелла,
аббатство Сент-Прешес,
Палмарис
На следующее утро рейнджер Эйдриан вместе со Смотрителем покинули Эндур'Блоу Иннинес. Эльфы пели, провожая их взглядами. — Весь широкий мир перед тобой, парень, — сказал его спутник, когда песнь эльфов уже больше не долетала до них. — Бери что хочешь. — Думай, что говоришь, мой добрый кентавр, — с усмешкой ответил Эйдриан. — А то ведь в один прекрасный день я могу воспринять твои слова буквально. Смотритель расхохотался. — Тогда вперед! И для начала давай найдем тебе подходящего коня. — А куда потом? — спросил Эйдриан. — В Урсал? Возможно, король Мидалис обрадуется тебе. И наверняка захочет услышать о последних годах жизни твоей матери. — В Урсал? Может быть… — Или еще дальше? — продолжал кентавр. — К югу от гор живет кое-кто… Если ты, конечно, в состоянии простить девочку, проткнувшую мечом твою грудь. Ох уж этот Смотритель! Никакого почтения. Молодой человек усмехнулся, но тут же подумал, что в чем-то кентавр прав. Перед Эйдрианом лежал весь мир, и тлетворное дыхание Бестесбулзибара более не осквернял его своим присутствием. Война с демоном-драконом закончилась.
БЕССМЕРТИЕ
Проклятье ожидает всякого,
В чьей душе властвует гордыня
И для кого мерилом счастья
Являются богатство и успех.
О, эти жалкие глупцы,
Чьи уши голос вечности
Не слышат и чей взгляд
Не различает льющегося сверху
Божественного света.
Их удел — страх в ожидании
Прихода вечной ночи.
О, эти жалкие глупцы,
Отталкивающие руку,
Протягивающую им
Вечной жизни дар!
Что, если бы и впрямь
Жизнь длилась миг единый,
И грязной ложью
Был божественный призыв,
И за порогом смерти
Разум канул в пустоту,
И души тоже стали
Достоянием червей?
Нет, я не верю, что
Господь способен
Над нами так жестоко
Подшутить!
Пусть тот, кто смертной
Суете привержен,
И чья душа еще при жизни
Изъедена червями,
Кто отвергает
Всякую надежду
И потому безмерно
Одинок — пусть тот
Погрязнет в пустоте
Безверья. Я же
Своим путем отправлюсь,
Туда, где ангельский
Во тьме сияет свет.