- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (69) »
Андрей Зарин, Даниил Мордовцев Кровавый пир. За чьи грехи?
Часть первая
I
Августа 25-го 1669 года с раннего утра в городе Астрахани царило небывалое оживление. Со всех сторон народ торопливо шел на берег Волги и там толпился у пристани. На лицах всех было видно крайнее любопытство, соединенное с каким-то страхом. — Ведун, бают, — говорила одна женщина другой, — молвит этакое слово, ан и сгинул! Другая женщина кивнула только головою, видимо нисколько не удивленная рассказом, и сказала: — Муж-от говорит: ни ружье, ни пушка не берут. Пуля вдарит и отскочит. Заговор, слышь, у него такой: и от пули, и от меча… — Есть такой заговор, — подтвердила первая женщина, — баушка Ермилиха говорила, что есть… — Пропустите, старушки Божие! — толкая их в стороны, сказал здоровый детина в колпаке на затылке. — Батюшку повидать охота! — Ах твои бесстыжие глаза! Пес окаянный! — заругались женщины. — Нешто мало дороги тебе?.. — Подвинься, тетка! — закричал парнишка, толкая женщину в спину. — Я те задам: подвинься! Щенок! Но народ надвигался волною, и обе женщины волей-неволей должны были двинуться со всеми. — И богачества, я те скажу, у-у! — говорил один стрелец другому. — Видел? — Видел! У меня братан рыбачит. Так я с им на челноке к ним. — Ну?! — удивился слушатель. Подле них тотчас собралось несколько слушателей. — Верно слово, — побожился стрелец и продолжал: — Они тута у Болдинского устья и стали. — Ну! — Пристали это мы к им, к стругу, а они нам: идите, кричат, штоли. Мы и вошли! — Ишь! — с завистью воскликнул кто-то из слушателей. — И много видел? — А ты не перебивай! — наставительно сказал в толпу стрелец и продолжал: — Вошли мы это. Господи Владыко! По бортам-то ковры все, ковры. На корме подушки алые. Груда! Веревки это — из шелка все. Вот ей-Богу!.. — побожился стрелец. В толпе слушателей послышались завистливые вздохи. — Что и говорить: житье! — раздался чей-то голос. — Ни тебе бояр, ни тебе воевод. Живи! — подхватил другой, а стрелец все продолжал свой рассказ: — Кафтаны на них все из бархату либо их парчи, а на шапках камни самоцветные. Горят… — Родимые, пропустите, Бога для! — послышался жалобный бабий голос. — Дыхнуть не могу! Затиснули! Оставь, озорной! — завизжал тот же голос. — Го-го-го! — загрохотали кругом. И среди общего гама резким фальцетом раздавалось пение слепца:А и край было моря синего,
Что на устье Дону-то тихого,
На крутом, красном бережку,
На желтых рассыпных песках,
А стоит крепкий Азов-город
Со стеною белокаменной,
Земляными раскатами, со рвами глубокими
И со башнями караульными…
II
Это шел Стенька Разин с повинной, в ту пору только удалой атаман разбойников. Объявился он, как разбойник в 1666 году. Разин — донской казак из Черкасс, где в ту пору атаманом был Корнило Яковлев, сторонник тишины, порядка и строгой покорности московскому царю. Задумав разбойное дело, Стенька Разин собрал толпу голытьбы и решил с нею плыть на Азовское море и пошарнать турецкие берега, но Корнило Яковлев преградил ему путь. Тогда Разин завладел четырьмя стругами и пустился на них вверх по Дону. Он решил подняться до места соединения с Волгою, перебраться на Волгу и по ней спуститься уже в Каспийское море. Корнило Яковлев погнался за ним, но не догнал, и казаки уплыли. Дорогою они грабили богатые казацкие хутора. Слух о разбойниках дошел до Царицына, говорили, что с Дона идут они грабить Царицын, разбивши, заберут суда и снасти и поплывут вниз, на Астрахань. Воеводы всполошились, и во все концы полетели грамоты. Воевода царицынский писал в Саратов и Астрахань; из Саратова писали в Симбирск и Царицын, из Астрахани в тот же Царицын, а из Москвы всем был прислан наказ, чтобы "воеводам держать себя с великим бережением и друг другу в помощи не отказывать, а быть всем в дружбе". Тем временем Стенька Разин доплыл до места сближения, выбрал высокое, сухое место между речками Тишина и Иловля и остановился на нем станом, невдалеке от города Паншина. Царицынский воевода тотчас послал к нему, по обычаю того времени, людей с увещанием, но они не дошли до стана Разина. "Со всех сторон вода; добраться никакой возможности, а казаки челноки дать опасаются". Уньковский послал вторично двух монахов, но и те вернулись ни с чем. А тем временем Стенька Разин, передохнув, снялся и переправился на Волгу, вероятно, по речке Камышинке. Здесь он засел повыше Камышина. Плыл в ту пору из Нижнего в Астрахань весенний караван. Состоял он из нескольких стругов частных лиц, из казенных и патриарших судов, из большого судна купца Шорина, который вез казенный хлеб, и еще судна со ссыльными. Шел караван под охраною отряда стрельцов, с боярским сыном Федоровым во главе. Вдруг на отмели выскочили на них казаки Стеньки Разина, раздался крик: "Сарынь на кичку!" — и перепуганные люди без боя сдали разбойникам весь караван.- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (69) »