комиссионные, и я покрою все ваши расходы. Вы сделаете это?

— Ваше предложение льстит мне, — начала я осторожно. — Однако, если вы простите меня за подобную прямолинейность, почему вы делает его именно мне? Почему его не может выполнить кто-нибудь из ваших людей?

— Они не разбираются в антиквариате, — он решительно взмахнул рукой. — В отличие от вас, как мне говорили.

— А Мондрагон, — упомянула я видного торговца предметами искусства. — Он часто делает покупки для вас, не так ли? И, безусловно, разбирается в антиквариате.

На лице Лейка проглянуло нетерпение.

— Вы, безусловно, понимаете, что когда мое имя связывается с важным приобретением, цена всегда возрастает. И превышает свое реальное значение.

— Аполлон, — сказала я.

— Аполлон, — согласился он. — Точнее, Аплу, или Апулу, как его называли этруски. Увы, да. Вижу, вы справились с домашним заданием, миссис Макклинток.

Я действительно справилась с домашним заданием — если не обращать внимания на высокомерное утверждение. Не то чтобы заниматься Лейком было бы сложно. Заметки о его финансовых эскападах — как и о наглых приобретениях в области искусства — регулярно появлялись в газетах — бери любую. Конечно, он был очень богат, однако всего приобрести не мог. Решив купить две тысячи трехсотлетней давности изваяние Аполлона, настоящий шедевр, этрусский по своему происхождению, он проиграл техасскому коллекционеру, у которого, наверно, не было ресурсов Лейка, однако имелось желание превзойти его в этом конкретном приобретении. До того Лейк присутствовал в списках сотни коллекционеров года, которые публикуют все художественные журналы. Но после Аполлона, однако, он как будто бы оставил это поле деятельности другим.

— Он не стоил и половины того, что заплатил за него Мариани, — упомянул Лейк гордого обладателя статуи Аполлона. — Но я до сих пор жалею. Однако вы, наверное, понимаете, что я достиг своего завидного финансового положения в этом мире, не переплачивая за свои приобретения, какими бы привлекательными они не казались. Поэтому мне нужен человек, ни в какой мере не связывавший меня с приобретением нужного мне предмета.

— А именно?

— Мы сейчас перейдем к этой теме.

— Однако вы объяснили мне только причины, заставившие вас обратиться к услугам нового антиквара, но то, почему вы выбрали именно меня.

Он слегка повел плечами.

— Я тоже провел исследовательскую работу. Как и вы сами. Мне сказали, что вы — человек честный, знаете свое дело, настойчивы и упрямы. Настойчивость меня восхищает. Это качество может оказаться у нас общим. Далее — надеюсь, эти слова не обидят вас — ваша фирма не пользуется международной известностью. «Макклинток и Свейн» не принадлежит… — он сделал паузу —… к числу таких фирм, с которыми я привык иметь дело.

Возразить ему я не могла, поскольку испытывала вполне обоснованную уверенность в том, что о магазине «Макклинток и Свейн», которым я владею совместно с моим бывшим мужем Клайвом Свейном, мало кто знает за пределами двух кварталов от магазина, не говоря уже о более дальних странах.

— Знаете ли вы, что такое химера? — спросил он вдруг.

— Мифическое существо, так кажется? Отчасти лев, отчасти змея, отчасти что-то еще.

— Коза, — кивнул он.

— Коза, — согласилась я.

— Вы не разочаровали меня, миссис Макклинток, — проговорил Лейк. — Вы могли бы сказать, что этим словом пользуются ученые для обозначения межвидового гибрида, растительного или животного, или же так называют существо, способное менять свой облик по собственной воле. Однако насколько я знаю, вы выбрали правильное слово. А теперь, скажите, знаете ли вы Химеру из Ареццо?

— Вы имеете в виду бронзовую химеру, находящуюся в археологическом музее Флоренции? Ту, которую нашли в Тоскане, в Ареццо?

— Да, — сказал он, протягивая руку к находившемуся перед ним на столе большому конверту и помещая передо мной фотографию. — Очаровательная вещь, не правда ли? Бронза, конец пятого или начало четвертого столетия до Рождества Христова. Одно из истинно великих произведений этрусского искусства. Ее находкой мы обязаны Козимо де Медичи. Он считал себя археологом. Говорят, что он даже собственноручно расчищал изваяния, а это такая возня. Химеру он обнаружил в 1553 году, а Аррингаторе, Оратора, тоже этрусскую вещь, в 1566 году. Полагаю, этим делом он занимался потому, что любил его. Тем не менее оно соответствовало и политическим амбициям Козимо. Его преемником был провозглашен dux magnus Etruscus, великим герцогом Этрусским, вы знали об этом? Да и сам Козимо стал великим герцогом Тосканы в 1569 году. Откровенно говоря, глупо было называться dux magnus Etruscus, поскольку этруски были биты римлянами еще две тысячи лет назад, однако этот поступок свидетельствует о том, какую власть имеет над нами славное прошлое. Но, согласитесь, работа великолепная. Сколько силы в львиной голове и лапах, какое коварство в змеином хвосте, сколько козьего своеволия.

Вне сомнения. Химера из Ареццо была и остается шедевром среди всей этрусской бронзы. Фигура эта представляет собой существо, наделенное передними лапами и головой льва, козьей головой на спине и хвостом, заканчивающимся головой змеи, готовой вцепиться в козью.

Интересно, впрочем, что Лейк завел речь о Козимо де Медичи. Подобно семейству Медичи Лейк составил свое состояние, занимаясь банковским делом — сперва обычными финансовыми операциями, а потом энергично и рано устремился со своим делом в Интернет, кроме того, он разделял с Козимо имперские амбиции и лишенную жалости манеру расправляться с конкурентами. Если K°зимо выставлял своих соперников из Флоренции, занял расположенную неподалеку Сиену, а врагов своих посылал на плаху или гноил их в жутких застенках, то Лейк пару раз самым успешным образом захватывал соперничающие компании. Предположительно являясь любителем всего итальянского, Лейк назвал свою компанию «Мардзокко», в честь геральдического льва Флоренции. Поговаривали, что прежде побежденных врагов города заставляли целовать заднюю часть изваяния этого животного, образно выражаясь, на это же самое мог рассчитывать и всякий, посмевший вступить с Лейком в конфликт.

Переходя к более положительным сторонам вопроса, и Лейк, и Медичи — вопреки разделявшим их пяти сотням лет — были видными покровителями искусства. Тем не менее я еще не могла понять, к чему весь этот разговор относительно искусства и империи. Химера из Ареццо продаже не подлежала, и мне оставалось только надеяться, что Лейк не потребует от меня вломиться в археологический музей Флоренции и выкрасть ее.

— Но какова