- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »
Николай Алексеевич Некрасов
Без вести пропавший пиита
– - Что это за такое бессловесное животное? – - То, которое словесности не обучалось. Хотя я иностранным языкам еще не обучался, но все-таки до личности своей коснуться не позволю. Некие
Это было в 182* году… Плотно завернувшись в шинель, дрожащий от холода, я лежал на ковре, разостланном посредине моей квартиры, и размышлял о средствах достать чернил. Мне нужно было непременно написать одну статейку, на которой основывались все надежды моего бедного желудка, в продолжение трех дней голодного. Год был урожайный; за статьи платили мало или ничего вовсе, а есть любил я много; ни родового, ни благоприобретенного я не имел, следовательно, нечему дивиться, что мебель моя состояла из одного трехногого стула, а вся квартира простиралась не более как на шесть квадратных шагов, половина которых была отгорожена ширмою, за которою жительствовал мой слуга. Я находился в тесных обстоятельствах, во всевозможных смыслах этого выражения; денег у меня не было ни гроша; вещей удобопродаваемых тоже… Как тут быть? – - Милостивый государь! -- закричал я громко, как бы опасаясь быть неуслышанным. – - Сию секунду,-- отвечал из-за ширмы голос моего человека, которого я имел обыкновение называть милостивым государем. – - Как бы нам достать чернил? Ведь этак мы, пожалуй, умрем с голоду… – - Да, сударь. – - Вот если бы были чернила, я бы написал что-нибудь и достал бы денег. Нельзя ли взять у хозяина; вбеги впопыхах с чернильницей: очень, мол, нужно поскорей; куплю, так отдам. – - Да я уж так несколько раз делал; пожалуй, догадается. – - Ты прав. Не сделать бы хуже; он уж и то поговаривал, что нашу квартиру у него нанимают. Сходи лучше к лавочнику: мелких, мол, не случилось, хоть на грошик пожалуйте; да говори с ним поласковей. – - Куда! Этот жид и то не дает мне покоя. Всё долгу просит. "В полицию,-- говорит,-- явку подам, надзирателю пожалуюсь… Этак честные люди не делают… Вишь, твой барин подъехал с лясами: поверь да поверь земляку -- вот я и влопался". И ну костить, да так, что инда злость берет; при всей компании по имени вас называет… – - Ах он мошенник!.. Да ты бы его хорошенько… – - Нету, сударь, уж как хотите сами, а я не берусь. Пожалуй, и в самом деле… – - Точно, точно… Лучше к нему и не ходи… Тьфу! черт возьми! да нет ли у нас гроша-то где, что и в самом деле!..-- При этих словах я обшарил все свои карманы -- и засвистал протяжно:-- Пусто! – - Пусто! -- повторил мой милостивый государь еще плачевнее, выворачивая свои карманы. Слезы навернулись у меня на глазах; злость закипела в душе… – - Вот до чего мы дожили… Сидим по два дни без хлеба, без дров, без чернил,-- прибавил я страдальческим голосом.-- Живем в гадкой каморке. – - Ничего, сударь. – - Как ничего! Глупец! Этак, если б меня посадили на кол, ты бы тоже сказал: ничего! – - Не место человека красит, а человек место,-- говорит пословица. А пословицы, сударь, вещь прекрасная, сколько я мог заметить; что вы, сударь, об них ничего не напишете? Я готов был заплакать и, по обыкновению, пуститься в проклятия стихами и прозой; но философия моего милостивого государя меня обезоружила. Этот человек, который сносил равную моей участь гораздо терпеливее меня, не раз отстранял совершенное мое отчаяние. Несмотря на простоту его, я замечал в нем гораздо больше твердости характера и потому невольно уважал его, иногда даже прибегал к его советам. – - За что же мы теперь примемся, милостивый государь? -- спросил я. – - Да что, сударь, бросили бы свое писанье, коли не везет; испробовать бы другой карьеры… – - Ты опять за свое. Этого не будет, я уж сказал. Вот ты бы лучше подумал, как достать чернил. – - Терпит ли время до завтра? -- спросил милостивый государь скороговоркою, с каким-то нечаянным самодовольствием… – - А кто поручится, что до завтра я не умру с голоду? Да и статью надо бы скорее. – - Батюшка-барин,-- сказал милостивый государь дрожащим голосом,-- потерпите до вечера… не сердитесь, что я вам скажу… У меня вон есть кусочки ситника, что намедни карандаш вытирали: вы съешьте их; оно всё на животе-то поздоровее… а я покуда добуду денег… – - Что ты, Иван? -- закричал я, забыв обыкновенный тон шутки.-- Где ты достанешь денег так скоро?.. – - Да вот в соседние дома поношу водицы, так и заработаю что-нибудь. – - Добрый Иван! -- сказал я и почти готов был обнять его. – - Оно, вот видите, барин, кабы вы так не транжирничали, и было бы хорошо; ведь еще третьеводни были у вас деньги: вы враз упекли! Хоть бы вы послушались моей просьбы да отпустили меня, так я бы нашел местечко, а деньги-то бы приносил вам… всё бы сподручнее… – - Опять за свое. Пожалуйста, не говори мне никогда об этом,-- сказал я с чувством обиженной гордости и сел на стул… Изломанная ножка, кой-как подставленная, подломилась, и я упал. – - Эх, барин! говорил, не садитесь, ножка худа, я-де подставил ее только для приличия, кто взойдет, чтоб не переконфузиться: надо же ведь и тону задать!.. Виноват, батюшка… не ушиблись ли вы? -- говорил милостивый государь. Но мне было не до него. Сердце мое сильно забилось радостью; в этом падении я увидел начало своего возвышения. Да! я увидел сапоги милостивого государя; кажется, тут и нет ничего необыкновенного… Точно, точно, милостивые государи, для вас так, но для меня… увидел сапоги моего Ивана -- и нашел, что бы вы думали?.. Философский камень?.. Ничуть не бывало… меня только поразила светлая, гениальная идея: видно, что в этот день на небе было что-нибудь особенное, или, может, ум мой… но я оставляю исследовать это до другого времени… – - Давай сюда поскорей мои сапоги! -- закричал я милостивому государю и сам схватился за голову, опасаясь, чтоб не исчезла идея; неожиданное счастие иногда заставляет нас прибегать к излишним предосторожностям из опасения потерять его. – - Идти со двора, что ли, сударь, хотите? Ведь ваши-то сапоги очень худы… наденьте лучше мои… – - Не то! идея, братец, идея! -- закричал я, держась по-прежнему за голову. – - Да ведь я вам говорю, что худы, вылетит. – - Что ты тут толкуешь! С ума, что ли, ты спятил? Давай скорей. – - Да вы посадить, что ли, в них хотите ее?.. Я вышел из терпения; надобно же случиться такой оказии, что милостивый государь вздумал рассуждать. Чтоб не терять по-пустому времени, я побежал сам за перегородку, отыскал сапоги и с торжествующей физиономией поцеловал один из них. Милостивый государь стоял, вытаращив глаза. Я потер пальцем по мокрому месту сапога… Физиономия моя еще более прояснилась. Иван пожал плечами. – - Иван, друг мой! -- закричал я.-- Давай скорей воды, тарелку, да нет ли какой
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »