язычество, потому что, как увидим, во второй половине XI в. третьему Ростовскому епископу Леонтию пришлось еще много бороться здесь с закоренелыми язычниками.

Одновременно с Ростовскою областию услышала проповедь Евангелия и страна Суздальская, входившая тогда в состав области Ростовской. Обитателям этой страны принес слово спасения сам равноапостольный князь Владимир, сопутствуемый двумя епископами, и имел радость видеть, что все они, подобно киевлянам, охотно принимали из уст его благовестие и крестились. Восхищенный успехом, святой князь, прибавляют поздние летописцы, в память своего пребывания здесь заложил на берегу Клязьмы город, назвал его по имени своему Владимиром и построил в нем деревянную церковь Успения Пресвятой Богородицы. Это случилось в 990 или 992 г. [*24] В подтверждение того, что святой Владимир точно посетил землю Суздальскую по делам веры, указывают некоторые памятники пребывания его здесь, сохранившиеся до позднейшего времени [*25]. А сказание о заложении им города Владимира на Клязьме, следовательно и о построении им Успенской церкви во Владимире, признается ныне несправедливым, хотя, быть может, без достаточных оснований [*26].

Можно думать, что святая вера насаждена еще при святом Владимире во всех тех городах и областях, которые он роздал детям своим в уделы, и следовательно, кроме Новгорода и Ростова, в Полоцке, Турове, земле древлянской, Владимире Волынском, Смоленске, Пскове, Луцке, Тмутаракани и в пределах муромских [*27]. Это разделение России на уделы, от чего бы оно ни зависело, по замечанию некоторых летописей, было вместе мерою христианского благоразумия: равноапостольный князь, отправляя детей своих под руководством мудрых пестунов в разные области государства, завещавал каждому из них заботиться об искоренении там язычества и утверждении христианства. И князья-христиане необходимо должны были иметь при себе христианских пастырей и соорудить для себя храмы, каждый в своей резиденции. А достигнув лет зрелых, могли удобнее наблюдать за ходом евангельской проповеди в своих небольших уделах, сильнее действовать на язычников собственным примером и кроме ревности по вере стараться о просвещении ею своих подданных уже и потому, чтобы теснее с ними сблизиться [*28]. Исторические предания действительно и подтверждают, что святой Борис содействовал утверждению христианства в Ростове, Мстислав — в Тмутаракани, Судислав — в Пскове, Изяслав — в Полоцке и что святой Глеб, как только прибыл в назначенный ему удел, несколько раз пытался просветить муромцев святою верою, хотя без успеха, а потому и поселился вне Мурома, где прожил два года [*29].

Сохранилось несомненное свидетельство о насаждении тогда святой веры в Курске и его окрестностях. Древнейший наш летописец повествует в житии преподобного Феодосия Печерского, что по переселении родителей его из Василева в Курск (в 1-й половине XI в.) Феодосии, еще будучи отроком, «хождаше в церковь Божию по вся дни» и вскоре «нача пещи просфоры и продаяти», чем и занимался более двух лет. Потом, когда мать благочестивого отрока хотела отклонить его от любимого занятия, он тайно «иде во ин град недалече сущи, и обита у прозвутера, и делаше по обычаю дело свое». Отысканный материю и возвращенный в Курск, снова начал во все дни ходить в церковь Божию и своим смирением и покорностию заслужил любовь властелина града, так что этот властелин «повеле ему, яко да пребывает у его церкви». Значит, христианство уже существовало тогда и в Курске, и в его пределах, а в самом Курске была даже не одна церковь: правитель города имел для себя свою особую [*30].

Апостольская ревность просветителя России простиралась и на новые города, которые основал он по рекам Десне, Остеру, Трубежу, Суле и Стугне. Населяя эти города новгородскими славянами, кривичами, чудью, вотяками, святой князь старался утвердить между ними христианство [*31].

О других каких-либо городах и областях русских, где распространилась тогда святая вера, подробных сведений не сохранилось. Но можем ли сомневаться, чтобы в продолжение многолетней деятельности нашего равноапостола осталось хотя одно место в России, куда бы не проникала евангельская проповедь, когда известно, что он посылал проповедника даже к болгарам волжским и обратил ко Христу некоторых из них, а также четырех князей их, принявших крещение в Киеве [*32], что он старался насадить христианство даже в глубине севера, в Биармии, на берегах Двины [*33]? Можем ли сомневаться, когда те же летописи уверяют нас, что святой Владимир повелел приводить на крещение людей по всем градам и селам и что первосвятитель Михаил, предпринимавший путешествие с другими святителями сперва в Новгород, потом Ростов, в то же время обтекал с проповедаю и всю землю Русскую [*34]? Только об одних муромцах известно с некоторою вероятностию, что они вовсе не приняли тогда христианства, но это было их дело, а святой Борис неоднократно пытался просветить упорных. Указывают еще на вятичей, которые даже во дай преподобного Нестора держались некоторых обычаев языческих. Но вятичи в царствование святого Владимира еще не входили совершенно в состав Русской державы: они только платили дань нашим князьям, а в течение всего XI в. продолжали управляться собственными князьями. Это и могло служить препятствием для русского духовенства к распространению между ними христианской веры. С другой стороны, из слов летописца строго не следует, будто вятичи все, даже в его время, оставались совершенными язычниками и им дотоле не было возвещено Евангелие, потому что, и приняв святую веру, многие из них по грубости могли сохранять древние свои суеверия, как нередко поступали и другие новообращенные христиане. Равным образом и выражение святого Симона, епископа Владимирского, что преподобный Кукша «вятичи крести» уже в XII в., не значит того, будто Кукша крестил тогда всех вятичей, и прежде между ними вовсе не было христиан. Нет, можем справедливо повторять слова пресвитера Илариона, что в России еще при святом Владимире «труба апостольская и гром евангельский огласили все города и вся земля наша в одно время стала славить Христа со Отцом и Святым Духом» [*35].

Сыну и преемнику Владимира Ярославу оставалось только утвердить и докончить то, что начато было отцом. Ярослав так действительно и поступал, и на дела его так смотрели сами современники. «Весьма добрым и верным свидетелем твоего благоверия, — говорит пресвитер Иларион, обращаясь к равноапостольному князю, — служит сын твой Георгий (Ярослав), которого сотворил Господь преемником по тебе на престоле: он не нарушает твоих уставов, но утверждает; не уменьшает учреждений