той музыке томление великое, сладким и горьким было оно. И уже слышалось ей, что еще мгновение, и сокровенная тайна тайн, что терзала ее…

Пришла она в себя возле хижины. Колдун готовил еду.

— Ты тот, кто крадет наши души?

— Зачем они мне? Мне своей хватает.

— Ты же колдун! Ловец душ человеческих!

— Я не колдун. Колдовство — это бредни для ваших дураков. А души… Вы с ними слишком носитесь.

У любой травинки душа ничем не отличается от вашей.

— Отец говорит, что ты губишь людей своей музыкой.

— Мне нет до людей дела. Вы такие же, как и все остальное, по крайней мере, ничем не лучше.

— В таком случае кто ты?

— Вы называете нас драконами.

— Так ты все знаешь!

— Опять нет. Наши знания мертвы, как и мы сами. Драконы все знают, во всем уверены, для них нет ничего нового. Мы слишком правильные, слишком разумные и совершенно бездушные. Я отказался от таких знаний.

— Я так надеялась на твою помощь! Меня все время зовет жизнь иная, неведомая, совсем не похожая на нашу. Я не могу жить среди людей. Всю жизнь я ищу, а чего — сама не знаю.

— Между Небом и Землей.

— Что?

— Между Небом и Землей. Когда-то этот зов заставил меня покинуть братьев моих и бродить в лесу. Там я встретил человека, который научил меня музыке. Он был великим учителем. Драконы не любят музыку. Они презирают ее за бесполезность. Им недоступны искусства. Учитель поразил меня своей музыкой и научил играть на флейте. Ты слышала душу дракона, пустую и вечную, как сама смерть. Из самой глубокой бездны льется моя музыка. Когда-нибудь она откроет мне последнюю тайну.

— А ты можешь научить меня музыке?

— Не знаю. У меня был великий учитель, а я все еще ученик. И потом, ты не представляешь себе, насколько мы разные. Мы совсем не похожи.

— Может, попробуешь?

— Я постараюсь познакомить тебя с флейтой, но я не уверен, что у меня это получится.

— Получится. По-другому и быть не может.

Она училась легко. Играючи и быстро нашла свою флейту. И хоть играла она не так виртуозно, но ее музыка была переполнена жизнью и лилась через край. Часто они играли вместе. Тогда их сердца сливались в одной мелодии.

Он не сразу понял, что его разбудило. Она плакала, стараясь делать это как можно тише, и эти сдавленные рыдания…

— Что случилось?

— Ничего, все нормально.

— Ты плачешь?

— Нет, тебе показалось.

Он осторожно повернул ее к себе.

— Оставь меня! Говорю же, все в порядке.

— Ты вся дрожишь. Ты не заболела?

И тут ее прорвало:

— Я не могу так больше! Слышишь! Ты очаровал меня, околдовал! Я не могу думать ни о чем другом! Твой взгляд… прикосновение… ты такой близкий и такой… такой чужой, далекий. Ты есть, но тебя нет рядом. Ты играешь со мной, но я только о тебе и думаю, мечтаю… А ты… ты ничего не видишь, как будто ты гдето далеко-далеко… ты рядом и тебя нет! Ты ничего не видишь!

— Ты же знаешь, мне незнакомы чувства.

— А мне знакомы! Я люблю тебя! Не понимаешь? Люблю! Я с ума схожу… Вам же нравятся земные женщины? Возьми меня, будь со мной. Не можешь любить?… Моей любви хватит обоим. Я так хочу быть твоей!

— Ты не знаешь, чего просишь. Я отравлю тебя. Ты умрешь очень тяжелой смертью.

— Ну и пусть! Мне все равно, что будет потом.

— Ты готова умереть, но ради чего?

— Я люблю тебя! Люблю! Люблю! Люблю!

— Подожди. Послушай меня. У каждой задачи есть решение. Вопрос порождает ответ уже своим возникновением. Мы найдем выход. Долго сидел дракон без движения, ничего не видя и не слыша, затем поднялся и занялся едой.

— Поешь. Нам предстоит долгий путь на небо. Я знаю, кто нам поможет. Сказочник. Он дракон. Он древнее времени. Драконы считают его чудаком за то, что он хранит бесполезные знания.

— Они же бесполезные.

— Для драконов. Для них мы с тобой тоже бесполезные вместе со своими музыками и любовью.

— Он точно поможет?

— У него и спросим.

Сказочник превзошел все слухи. Жил он сам по себе, тяготясь обществом. Облика вообще не имел никакого и был самым древним среди них.

— Рад тебя видеть, Сказочник. Как поживаешь?

— Пару миллиардов лет назад со мной еще чтото могло произойти, а теперь… Но ведь ты не об этом пришел спрашивать?

— Нам нужна твоя помощь.

— Нам? С тобой точно что-то не в порядке.

— Ты не прав, но тебе этого не понять. Она…

— Она умрет раньше, чем я ее замечу, так какое мне до нее дело?

— Так же, как и я, она ушла от всех в лес. Так же, как и меня, ее покорила музыка. Какое-то время мы играли с ней вместе, но теперь к ней пришло то, ради чего она готова умереть.

— Ну и что? Она и так скоро умрет.

— Пойми, Сказочник, все это не случайно. Сначала была музыка, теперь она. Она готова умереть ради любви, а ты и представить себе не можешь, с какой силой они цепляются за свои жизни.

— Чего ты хочешь?

— Научиться любви.

— Ты еще более сумасшедший, чем кажешься.

— Это мой путь. К тому же ты ведь тоже не такой, как все. Эти твои сказки…

— Я старше всех на целую вечность и видел слишком многое, чтобы быть похожим на других, а ты и жить-то еще не начал.

— Пойми, сказочник. Это нечто большее, чем мы и они, я знаю это, а сейчас помоги мне.

— Есть для тебя одна сказка. Правда, я сам ее до конца не понимаю.

— Странные слова.

— Это стихи.

— Стихи?

— Ты еще больше удивишься. Это пророчество.

— Я думал, что пророчества — бред для людей.

— Пророчества совсем не ерунда.

— Ты меня удивляешь.

— Эти стихи существовали еще задолго до меня. Видишь ли, не только мы вечные.

— А кто еще?

— Я сам толком не понимаю. Это за гранью жизни и смерти.

— Ты чего-то не знаешь?

— Представь себе, очень многое, а еще больше я не могу понять.

— Это невозможно!

— Лучше скажи, ты стихи понял?

— Не совсем.

— В первой строчке говорится, что ты должен стать смертным.

— Как это сделать?

— Ты что, настолько дурак?

— Я буду дураком, если откажусь. Мы такие умные, такие правильные, такие вечные. Живые такими не бывают. Мы мертвы, а я хочу жить. Может, со смертью я обрету жизнь? Не зря же ждали меня эти стихи.

— Как стать смертным, я знаю, а вот дальше…

— Дальше я понял.

— Обратной дороги не будет, а ты даже не знаешь, для чего…

— Посмотри на нее. Она за этот день прожила боль ше, чем я за всю свою жизнь. А что я теряю? Я готов.