старика и старуху, — мои придворные, а я сейчас раздумываю, как же мне с тобою поступить: не послать ли тебя верхом на камышинке на дно озера Лох-Гур, в заколдованный замок графа Десмонда, — передать от меня поклон? А может быть, немедля отправить тебя в мою подземную темницу, скрытую глубоко-глубоко, где тебя будут неусыпно стеречь мои верные гномы? Или заточить тебя на обратной стороне луны, а твоим тюремщиком назначить лунного человека, и там, на луне, ты будешь томиться трижды триста лет и еще один день! Ах, нет, не плачь! Я только пугала тебя, чтобы ты и твои друзья забыли дорогу к замку. На сей раз я тебя прощу. Но отныне любой мальчишка, которого я или мои придворные поймаем в окрестностях замка, будет принадлежать нам вечно и никогда больше не вернется домой.

Прочитав Шейну это маленькое наставление, она пропела старинную песенку и, напустив на себя таинственность, проделала несколько танцевальных па, придерживая плащ тоненькими пальчиками, а под конец присела в глубоком реверансе, чем повергла Шейна в неописуемое смущение.

После этого, негромко рассмеявшись, она произнесла:

— Ну что ж, а теперь осмотрим твою рану.

С этими словами леди промыли царапину, а старшая заклеила ее пластырем. Потом голубоглазая леди достала из кармана маленькую коробочку французских леденцов и высыпала ее содержимое мальчику на ладонь, прибавив:

— Не бойся, они не отравленные, можешь спокойно их есть, а я велю моему фэйри Бланк-э-блё вывести тебя из замка. Проводи его, — приказала она Ларри, — да не забудь на прощание хорошенько ему напомнить, чтобы не смел более здесь появляться.

А старшая, взглянув на нее с печальной и нежной улыбкой, промолвила:

— Ах, милая Уна, вечно ты со своим сумасбродством и проказами! Что бы ни случилось, твой нрав неизменно весел.

А Уна, смеясь, поцеловала ее в щеку.

Снова отворилась дубовая дверь, и Шейн вместе с Ларри, который крепко держал его за руку, спустились вниз по лестнице. В угрюмом молчании он прошел вместе с мальчиком по заросшему кустарником склону холма примерно с полпути до деревушки Мёрроу, а потом остановился и произнес по-ирландски:

— Ты впервые увидел фэйри, друг мой, а увидевшим нас не часто случается возвратиться в земной мир и о том поведать. Тот, кто — ночью ли, днем — зайдет за этот камень, — и Ларри постучал по нему тростью, — больше не вернется домой, потому что мы заберем его до Страшного суда. Спокойной ночи, сорванец, теперь ступай…

Выходит, это барышни Алиса и Уна с двумя старыми слугами по распоряжению отца поселились в той части уединенного старого замка, что возвышалась над долиной. Они перевезли туда мебель и ковры из своего прежнего дома в графстве Клэр, заменили разбитые стекла, починили нехитрую утварь, как следует проветрили комнаты и кое-как сделали эту часть замка пригодной для жилья, превратив ее во временное пристанище, пусть и суровое и негостеприимное.

Глава третья ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ СВЯЩЕННИКА В ДОЛИНЕ

Первое время они, разумеется, почти не виделись с отцом, да и вести от него получали редко. Однако они знали, что он намерен поступить на военную службу во Франции и со временем выписать их к себе. В нынешнем странном пристанище им, как они полагали, предстоит прожить совсем недолго, и потому они со дня на день ждали известия от отца, вызывающего их на континент.

Спустя некоторое время повстанцев преследовали уже не столь жестоко, как поначалу. Правительство, скорее всего, уже нисколько не заботило, куда Алтер де Лейси направился и где скрывается, при условии, что он никого более не подстрекает к мятежу и нигде не показывается. Во всяком случае, местные власти ничего не предпринимали для его поимки. Когда отобранное имение выставили на торги, молодым леди без проволочек выплатили часть его стоимости, и никто не полюбопытствовал, куда же делась мебель и другое движимое имущество, которое увезли из конфискованного дома.

Слава замка с привидениями — а в те времена в чудеса верили и стар и млад — обеспечила семейству желанное уединение. Раз, а то и два в неделю старый Ларри еще затемно тайком запрягал низкорослого мохнатого пони, отправлялся в Лимерик и под покровом ночи возвращался с покупками. Время от времени, в лунные ночи, старый приходский священник украдкой пробирался в замок отслужить мессу для маленькой паствы, объявленной вне закона.

Как только всеобщее смятение улеглось и мятежников перестали искать, отец стал изредка тайно навещать их. Вначале он решался пробыть только одну ночь и принимал все меры предосторожности, чтобы его не обнаружили в замке, но постепенно стал проводить с дочерьми по нескольку дней и уже не так тщательно скрывался. Однако он был, как говорят в Манстере, всегда начеку. У постели он неизменно держал заряженное ружье и приготовил в замке несколько потайных мест на случай, если его попытаются захватить врасплох. Но поскольку власти, казалось, о нем забыли, он если и не воспрянул духом, то несколько успокоился.

Наконец он стал оставаться в замке на целых два месяца кряду, а потом уезжал столь же внезапно и таинственно, как и появлялся. Вероятно, он, как обычно, лелеял план какого-то заговора, вынашивал замыслы якобитского восстания и жил в постоянном лихорадочном возбуждении, питаемый тщетными надеждами.

Не заключалась ли некая идеальная справедливость в том, что маленькому семейству, тайно обосновавшемуся в уединенном, полуразрушенном замке, суждено было самому испытать то сверхъестественное влияние каких-то загадочных существ, которое оно в шутку себе приписывало?

Первым следствием вмешательства потусторонних сил явилось то, что старый священник перестал тайно навещать своих прихожан в замке. Однажды ночью, оставив свою лошадку у ризничего в деревне, он зашагал по извилистой тропке, петляющей меж серыми валунами и зарослями папоротника в горной долине, намереваясь подать духовное утешение прекрасным затворницам, и непостижимым образом заблудился.

Ночь та была и вправду лунной, но на небе вышел всего-навсего тоненький месяц, который то и дело заволакивала длинная череда мрачных, медленно проплывающих облаков, и потому свет падал слабый, тусклый, а бывало, что на минуту-другую месяц и вовсе скрывался, и тогда наступала тьма. Дойдя до того места, откуда вела лестница в замок, священник понял, что не может найти ее, а на краю долины не увидел знакомых очертаний замковых башен. Несколько озадаченный, он двинулся дальше по лощине, недоумевая, отчего его обычный путь выдался столь