- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (10) »
кормит… — шепчет Тимка, боясь, что птицы могут его услышать. Сердце то замирало, то начинало учащенно биться от радости: он, Тимка, сам открыл большую тайну. Он забыл обо всем и только следил, как подлетали взрослые птицы к дуплу и кормили своего птенца.
Но вот птенец вылез из гнезда, потянулся к подлетевшей птице, замахал еще не вполне оперившимися крылышками и… вдруг упал с дерева…
— Должно быть, убился… — испугался Тимка и быстро спустился с березы.
Под деревом, в траве, сидел коричневый птенчик, с крючковатым носом, желтым ободком вокруг рта и большими карими глазами.
— Живой, не убился?! — обрадованно вскрикнул ТимкА. Хотел его взять, а тот защищается. — Ух ты какой!.. Киликушка! Ну, на, кусай! Не хочешь? Я тебе сейчас кузнечика поймаю…
Над Тимкой кружились взрослые птицы и тревожно кричали. Не обращая на них внимания, Тимка поймал кузнечика и, подражая взрослым птицам, прокричал:
— Ки-ли, ки-ли, ки-ли
Птенец открыл рот и проглотил кузнечика.
— Ну, вот и хорошо… Киликушка ты мой!..
Тимка так занялся кормлением Киликушки, что не заметил, как к балагану подошел дедушка. Он вернулся без косы, в одной руке держал котелок с водой, а в другой — маленький берестяной туесок.
Поставив котелок с туеском у кострища, дедушка обернулся к лесу и крикнул:
— Ти-и-мка-а!
— Здесь я, дедушка! — вынырнул Тимка из-за березы с Киликушкой в руках.
— Ты где это взял кобчика?
— Вон с той обломанной березы упал… — и Тимка, торопясь, рассказал дедушке все: как он наблюдал за птицами, как они кормили своего детеныша, как он упал. — Только посадить его в гнездо обратно нельзя, туда не залезешь… Я ему уже имя дал — Киликушка. Как покричу: ки-ли, ки-ли, ки-ли — он, смотри, дедушка, уже и рот раскрывает, дам кузнечика, он и съест…
— Он не только кузнечиков ест, а и жучков разных, — сказал дедушка. — Это птица не вредная… Не то что коршун…
— Я ему, дедушка, на березе гнездо сделаю и там с ним спать буду…
— Ну, и сверзишься, как твой Киликушка… Давай будем чай греть. Я вот ягодок набрал, покушай с хлебцем…
После чая Тимка попросил у дедушки перочинный нож. — Зачем тебе? — Я прутиков нарежу, Киликушке гнездо сделаю. Дедушка дал. — Смотри, только не потеряй, а то вернется папашка с войны, он нам обоим задаст жару-пару. Это его любимый ножик… Перочинный нож для Тимки был заветной мечтой. Он видел его даже во сне. Расставался Тимка с ножом всегда неохотно. Может быть, в этом были виноваты родители, они постоянно прятали нож и тем еще больше возбуждали к нему интерес. А нож ничего особенного не представлял — светлая роговая ручка и одно блестящее лезвие. Но Тимке он казался настолько красивым, ловким и острым, что он не мог себе представить что-нибудь более совершенное! Нож постоянно хранился у отца в сундучке. Изредка он давал Тимке построгать что-нибудь, но вскоре же отбирал. — Нож — не игрушка. Порежешься, чего доброго, а то еще и потеряешь… С тех пор как отец ушел на войну, Тимке ни разу не приходилось держать в руках этот замечательный нож. Взял ли отец его с собой, или оставил дома — Тимка не знал. Только здесь, на покосе, Тимка снова увидел его у дедушки. Сейчас, получив нож в полное распоряжение, Тимка от радости не знал, за что взяться. А день выдался тихий да солнечный. Тимке казалось, что все вокруг него поет и радуется: поет земля, поют деревья и травы, поет синее безоблачное небо. Везде порхают бабочки: белые, желтые, темно-лиловые, синие; резвятся жесткокрылые стрекозы; в траве неумолчно трещат кузнечики, а сверху, из небесной синевы, звенит и звенит, как множество серебряных колокольчиков, песня жаворонка. И вдруг эту стройную песню нарушают резкие крики: ки-ли, ки-ли, ки-ли… Это родители Киликушки появились над станом, увидели на балагане своего птенца и стали звать с собой. Беспомощный Киликушка жалобно отвечал им и махал крылышками, словно показывал: смотрите, я не умею летать… Тимка будто очнулся. — Жалко вам свое дите, а я не виноват… — сказал он. — Вот сделаю гнездо, тогда можете прилетать. Тимка покормил Киликушку, быстро взобрался на березу, нарезал прутьев и сплел между сучками большое, как корзина, гнездо. Устилая его листочками, Тимка говорил: — Мягкая будет постелька моему Киликушке… Но странно, Киликушка не стал сидеть в гнезде, а быстро взобрался на ветку над гнездом и там успокоился. — Ну, что ж, сиди так, если тебе нравится. Тимка не прочь бы устроить и себе постель на березе, чтобы спать рядом с Киликушкой, но не знает, как это сделать. Дедушке не понравилось Тимкино устройство. — Птицы сидят в гнезде, пока они маленькие, а подрастут и гнездо забывают. Все больше на ветках сидят. И носить птиц в руках нельзя, у них перышки мнутся. Пойдешь кузнечиков ловить, его на плечо посади. — Да он царапается. У него вон какие когтищи острые… — А ты полотенцем перевяжи плечо, и не будет больно. До вечера Тимка носил Киликушку на плече. Наклонится, поймает кузнечика и подаст ему. Киликушка без разбора глотает и сереньких, и зеленых, и краснокрылых, только подавай. Перед ужином Тимка посадил Киликушку на березу и только слез, как Киликушка поднял крик. — Ишь ты, заскучал, — сказал дедушка. — Ты теперь ему вроде няньки… — А он не упадет, дедушка? — Нет, у них лапы цепкие. — А как же он из гнезда упал? — Подлететь, видно, хотел, а крылышки не сдержали… За ужином дедушка отобрал у Тимки нож и спрятал его в карман. С наступлением темноты Тимка еще раз слазил на березу, погладил Киликушку по голове и на прощанье сказал: — Ну, теперь спи… Ты на березе, а я внизу… Утром опять будем охотиться за кузнечиками. С этого дня так и повелось: дедушка уходил чуть свет косить, а Тимка, проснувшись, снимал Киликушку с березы, и начиналась охота за кузнечиками. Родители Киликушки куда-то улетели и больше не появлялись над станом. Первые дни Киликушка спокойно сидел на плече Тимки и ждал, когда тот подаст ему кузнечика. Иногда больно щипал за пальцы хозяина. — Лови сам, раз ты так щипаешься… — сказал Тимка. — Ки-ли, ки-ли, ки-ли… — закричал Киликушка, устремив глаза в траву. — Вот он, вот… — указал Тимка пальцем на кузнечика. И к удивлению Тимки, Киликушка слетел с плеча, но сел так, что закрыл собой кузнечика. — Да не так же! — Тимка хотел помочь, но не успел протянуть руку, как Киликушка уже схватил кузнечика. — Ну вот и хорошо! Не буду же я тебя всю жизнь из рук кормить!.. Так шаг за шагом Киликушка проходил школу жизни.
Ночевал Киликушка по-прежнему на березе. Однажды Тимка долго
После чая Тимка попросил у дедушки перочинный нож. — Зачем тебе? — Я прутиков нарежу, Киликушке гнездо сделаю. Дедушка дал. — Смотри, только не потеряй, а то вернется папашка с войны, он нам обоим задаст жару-пару. Это его любимый ножик… Перочинный нож для Тимки был заветной мечтой. Он видел его даже во сне. Расставался Тимка с ножом всегда неохотно. Может быть, в этом были виноваты родители, они постоянно прятали нож и тем еще больше возбуждали к нему интерес. А нож ничего особенного не представлял — светлая роговая ручка и одно блестящее лезвие. Но Тимке он казался настолько красивым, ловким и острым, что он не мог себе представить что-нибудь более совершенное! Нож постоянно хранился у отца в сундучке. Изредка он давал Тимке построгать что-нибудь, но вскоре же отбирал. — Нож — не игрушка. Порежешься, чего доброго, а то еще и потеряешь… С тех пор как отец ушел на войну, Тимке ни разу не приходилось держать в руках этот замечательный нож. Взял ли отец его с собой, или оставил дома — Тимка не знал. Только здесь, на покосе, Тимка снова увидел его у дедушки. Сейчас, получив нож в полное распоряжение, Тимка от радости не знал, за что взяться. А день выдался тихий да солнечный. Тимке казалось, что все вокруг него поет и радуется: поет земля, поют деревья и травы, поет синее безоблачное небо. Везде порхают бабочки: белые, желтые, темно-лиловые, синие; резвятся жесткокрылые стрекозы; в траве неумолчно трещат кузнечики, а сверху, из небесной синевы, звенит и звенит, как множество серебряных колокольчиков, песня жаворонка. И вдруг эту стройную песню нарушают резкие крики: ки-ли, ки-ли, ки-ли… Это родители Киликушки появились над станом, увидели на балагане своего птенца и стали звать с собой. Беспомощный Киликушка жалобно отвечал им и махал крылышками, словно показывал: смотрите, я не умею летать… Тимка будто очнулся. — Жалко вам свое дите, а я не виноват… — сказал он. — Вот сделаю гнездо, тогда можете прилетать. Тимка покормил Киликушку, быстро взобрался на березу, нарезал прутьев и сплел между сучками большое, как корзина, гнездо. Устилая его листочками, Тимка говорил: — Мягкая будет постелька моему Киликушке… Но странно, Киликушка не стал сидеть в гнезде, а быстро взобрался на ветку над гнездом и там успокоился. — Ну, что ж, сиди так, если тебе нравится. Тимка не прочь бы устроить и себе постель на березе, чтобы спать рядом с Киликушкой, но не знает, как это сделать. Дедушке не понравилось Тимкино устройство. — Птицы сидят в гнезде, пока они маленькие, а подрастут и гнездо забывают. Все больше на ветках сидят. И носить птиц в руках нельзя, у них перышки мнутся. Пойдешь кузнечиков ловить, его на плечо посади. — Да он царапается. У него вон какие когтищи острые… — А ты полотенцем перевяжи плечо, и не будет больно. До вечера Тимка носил Киликушку на плече. Наклонится, поймает кузнечика и подаст ему. Киликушка без разбора глотает и сереньких, и зеленых, и краснокрылых, только подавай. Перед ужином Тимка посадил Киликушку на березу и только слез, как Киликушка поднял крик. — Ишь ты, заскучал, — сказал дедушка. — Ты теперь ему вроде няньки… — А он не упадет, дедушка? — Нет, у них лапы цепкие. — А как же он из гнезда упал? — Подлететь, видно, хотел, а крылышки не сдержали… За ужином дедушка отобрал у Тимки нож и спрятал его в карман. С наступлением темноты Тимка еще раз слазил на березу, погладил Киликушку по голове и на прощанье сказал: — Ну, теперь спи… Ты на березе, а я внизу… Утром опять будем охотиться за кузнечиками. С этого дня так и повелось: дедушка уходил чуть свет косить, а Тимка, проснувшись, снимал Киликушку с березы, и начиналась охота за кузнечиками. Родители Киликушки куда-то улетели и больше не появлялись над станом. Первые дни Киликушка спокойно сидел на плече Тимки и ждал, когда тот подаст ему кузнечика. Иногда больно щипал за пальцы хозяина. — Лови сам, раз ты так щипаешься… — сказал Тимка. — Ки-ли, ки-ли, ки-ли… — закричал Киликушка, устремив глаза в траву. — Вот он, вот… — указал Тимка пальцем на кузнечика. И к удивлению Тимки, Киликушка слетел с плеча, но сел так, что закрыл собой кузнечика. — Да не так же! — Тимка хотел помочь, но не успел протянуть руку, как Киликушка уже схватил кузнечика. — Ну вот и хорошо! Не буду же я тебя всю жизнь из рук кормить!.. Так шаг за шагом Киликушка проходил школу жизни.
Ночевал Киликушка по-прежнему на березе. Однажды Тимка долго
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (10) »