Леже добился заявления от генерального штаба о том, что новые границы Чехословакии должны лежать за пределами укреплений, чтобы не были нарушены связи между востоком и западом страны, а «пояс» между Моравией и Словакией не был сужен. Эти указания вполне соответствовали тому, что говорил тем утром Гамелен Даладье, но в то же время, увы, они не могли быть реализованы, ибо пражское правительство уже успело сделать далеко идущие уступки.

Когда следующим утром французская делегация прибыла в Ле Бурже, на землю спустился небольшой туман. Леже сопровождал опытный дипломат, глава европейского отдела МИД Франции Шарль Роша, а Даладье сопровождал его верный «шеф кабинета» и приятель Марсель Шапье.

Отъезд Даладье собрал большое число провожающих официальных лиц: кроме членов кабинета там были большинство префектов, руководителей воздушного транспорта, репортеры и множество высокопоставленных дипломатов, в том числе посол Великобритании сэр Эрик Фиппс и поверенный в делах Германии д-р Курт Брауер.

Серебристый двухмоторный «пуату» ожидал премьера и его свиту. Он взлетел незадолго до девяти часов и в четверть двенадцатого достиг Мюнхена. В аэропорту был Риббентроп; он сопровождал Даладье во время обхода строя почетного караула и по пути в знаменитый отель «Четыре сезона», где должна была разместиться французская делегация. Когда кортеж автомашин приблизился к центру Мюнхена, многочисленная толпа шумно приветствовала премьер-министра.

Несмотря на почетный и преисполненный энтузиазма прием, Даладье выглядел не совсем здоровым: «Его широкая, загорелая голова была втянута между плеч, лоб покрыт глубокими морщинами. Он казался мрачным и погруженным в мысли. Еще отчетливее это проявлялось у Леже». Таковы были впечатления посла Франсуа-Понсэ, прибывшего накануне поездом из Берлина и встречавшего шефа в аэропорту.

Прибыв в отель «Четыре сезона», Даладье в своем апартаменте выслушал доклад Франсуа-Понсэ. Затем премьер сам сказал несколько слов, и одна фраза особенно запала в память прибывшего вместе с послом из Берлина помощника военно-воздушного атташе капитана Поля Стелэна: «Все зависит от англичан, — сказал Даладье, — нам ничего не остается, кроме того чтобы следовать за ними».

Стелэн выслушал это с удивлением, но на самом деле здесь нечему было поражаться. «Пуату» был французским самолетом, но прибыть в Мюнхен его побудила британская инициатива, и теперь на руках у него не было своих карт.

Зазвонил телефон. Помощник атташе поднял трубку. Герман Геринг ожидал Эдуарда Даладье, чтобы сопровождать его в «Фюрербау».

III

Несомненно, из четырех главных действующих лиц, направлявшихся в Мюнхен, самым счастливым был Бенито Муссолини. Дуче собирался находиться в центре арены действий, перспектива, доставлявшая ему особую радость: он все больше и больше нервничал по поводу того, что немцы загоняли его на край арены.

В начале этого года во время событий, приведших к аннексии Германией Австрии, он был чрезвычайно раздражен тем, что Гитлер ни малейшим образом не намекнул ему о своих планах. Сам по себе «аншлюс» явился сильным ударом по политике Италии в Центральной Европе, со времен первой мировой войны основанной на сохранении независимости Австрии. Таким образом, пока Австрия не будет присоединена, немцы в итальянском Тироле не будут требовать присоединения части этой беспокойной территории к фатерлянду. В апреле Муссолини был разъярен статьей в одном из лейпцигских изданий, «в которой снова поднимается вопрос о Южном Тироле и в отношении итальянского населения используется язык силы». Разгневанный дуче сказал Чиано, что «эти немцы заставят меня проглотить горчайшую пилюлю в моей жизни; я имею в виду французскую пилюлю». И Чиано со своей стороны беспокоился, как бы «ось» «не полетела вверх орлом» из-за «неразумного» поведения немцев в Южном Тироле.

Пришел сентябрь, и повторилась та же история. Кризис развивался, и Муссолини бесило отсутствие информации из Берлина. Каковы были планы Гитлера? Нуждался ли он в помощи со стороны Италии? Не проводилось никаких совещаний, и на срочные запросы приходили лишь неясные ответы. Наступили и прошли Нюрнберг, Берхтесгаден и Годесберг без каких-либо прямых обращений со стороны Гитлера, пока 25 сентября он наконец не соизволил довести до своих итальянских союзников информацию, известную им, впрочем, уже по другим каналам: если к 1 октября чехи не уступят, он атакует их.

Но три дня спустя обстановка в Риме значительно прояснилась. Послы Великобритании, Франции и США, наступая друг другу на пятки, спешили к дуче, умоляя его помешать Гитлеру и спасти мир. Именно телефонный звонок Муссолини Гитлеру окончательно способствовал тому, что агрессия была отложена и привела Гитлера к предложению о проведении конференции в Мюнхене при условии личного присутствия дуче. На этот раз голос Рима кое-что означал для германских планов! И теперь Бенито Муссолини мог поехать в Мюнхен в качестве Великого Миротворца и стать главным действующим лицом! Более того, Муссолини был уверен, что именно в этой роли он будет непревзойденным. По жизненному опыту и характеру он был космополит и, безусловно, наилучший оратор из всех четверых. Гитлер говорил только по-немецки, Даладье — немного по-итальянски и Чемберлен — чуть-чуть по-французски. Муссолини в совершенстве владел французским и знал, если не так же свободно, английский и немецкий.

Говоря с Чиано незадолго до отъезда, Муссолини заявлял, что «доволен» ходом дела, так как, «возможно, дорогой ценой, но мы должны были уничтожить Великобританию и Францию навсегда, и теперь мы имеем ошеломляющую возможность доказательства этого». «Доказательством» являлись (предположительно) слабость, продемонстрированная Великобританией, и озабоченность Франции сохранением мира.

Однако, может быть, хвастовство Муссолини было не чем иным, как игрой, которую он позволял себе даже с ближайшими соратниками. Удобно расположившись в своем личном поезде, дуче был в ударе и за обедом потчевал Чиано «с необычайным оживлением по каждому поводу».

Он жестоко критиковал Великобританию и ее политику. «В стране, где животными восхищаются настолько, что создают для них особые кладбища, больницы и дома, и где наследство завещают попугаям, — можете быть уверены, что в этой стране наблюдается упадок. Кроме других причин, это — следствие характера британского народа. Четыре миллиона лишних женщин. Четыре миллиона сексуально неудовлетворенных женщин, искусственно создающих множество проблем, дабы возбуждать и ублажать свои чувства. Не будучи в