Лифт поднимался на верёвке, и эту верёвку, с почтительно-равнодушным лицом, тянул солдат. На площадке четвёртого этажа стоял в ожидательной позе старый лакей в белых чулках и с золотым аксельбантом^[22]: это был лакей М. П. Флотовой, по фамилии Березин. Березин почтительно поклонился матери и не сказал, а доложил, что её «ждут-с её превосходительство Марья Петровна Флотова». Мать помянула царя Давида^[23] и всю кротость его, а лакей правой ручкой приоткрыл половинку двери и, словно боясь прикоснуться к матери, пропустил её впереди себя, провёл по каким-то незначительным комнатам и наконец ввёл в гостиную, казавшуюся небольшой от множества мебели, фотографий и цветов. И всюду ощущалось тяжеловатое амбре^[24], как в восточных лавках, торгующих духами.

Не успела мать дух перевести, как, шурша бесчисленными юбками, с пышным тюрнюром позади^[25] (тюрнюры были только что присланы из Парижа и имели огромный успех), вошла немолодая, но как-то не по-русски свежая женщина, кожа у неё была цвета полированной слоновой кости.

– Вы госпожа Олленгрэн? Шведка? – спросила она приветливо и, сквозь особую, вырабатывающуюся у придворных беззаботно-ласковую улыбку, внимательно и деловито, с немедленной записью в мозгу, осмотрела материнское лицо, задержавшись на глазах, и оттуда перешла на руки, к пальцам – точнее сказать, к ногтям. – Вас на весеннем приёме в Зимнем дворце заметила великая княгиня Мария Феодоровна, супруга наследника цесаревича. Она предлагает вам заняться воспитанием и первоначальным образованием двух своих сыновей, великих князей Николая и Георгия^[26]. Они ещё неграмотны. Николаю – семь лет, Георгию – пять. Великая княжна Ксения^[27] вас не коснётся. Ей три года, она с англичанкой.

Мать потом вспоминала: её от этого предложения как обухом по голове ударило лицо «ветрами подуло».

– Как? – воскликнула она. – Мне заниматься воспитанием великих князей?

– Да, – подтвердила госпожа Флотова, – именно на вас пал выбор великой княгини-матери.

– Но я не подготовлена к такой великой задаче! – говорила мать. – У меня нет ни знаний, ни сил.

– К великой задаче подготовка начнётся позже, лет с десяти, – спокойно возражала госпожа Флотова, – а пока что детей нужно выучить начальной русской грамоте, начальным молитвам. Они уже знают «Богородицу» и «Отче наш», хотя в «Отче» ещё путаются. Одним словом, нужна начальная учительница и воспитательница, и, повторяю, высокий выбор пал на вас. Все справки о вас наведены, референции^[28] получены блестящие, и я не советую вам долго размышлять. Вам будет предоставлена квартира на детской половине, на готовом столе – едят здесь хорошо, – отопление, освещение и две тысячи рублей годового жалованья.

Как ни заманчивы были эти обещания, мать решительно отказалась, ссылаясь на страх, великую ответственность и на неподготовленность.

– Тогда, – сказала Флотова, – посидите здесь, а я пойду доложить.

Минут через пять она вернулась в сопровождении милой и простой дамы, которая разговаривала с ней на весеннем приёме в Зимнем дворце. Это была великая княгиня, цесаревна Мария Феодоровна. Мать сделала глубокий уставной реверанс, которому их обучали в институте, и поцеловала руку.

– Вы что же? Не хотите заняться с моими мальчиками? Уверяю вас, что они – не шалуны, они очень, очень послушные, вам не будет слишком трудно, – говорила с акцентом великая княгиня, и мать, потом десятки раз рассказывая об этом, неизменно добавляла: «И из её глаз лился особый сладкий свет, какого я никогда не видела у других людей».

– Но, ваше императорское высочество, – взмолилась мать, – ведь это же не обыкновенные дети, а царственные: к ним нужен особый подход, особая сноровка!..

– Какая такая «особая» сноровка? – вдруг раздался сзади басистый мужской голос.

Мать инстинктивно обернулась и увидела офицера огромного роста^[29], который вошёл в комнату незаметно и стоял сзади.

Мать окончательно растерялась, начала бесконечно приседать, а офицер продолжал басить:

– Сноровка в том, чтобы выучить азбуке и таблице умножения, не особенно сложна. В старину у нас этим делом занимались старые солдаты, а вы окончили институт, да ещё с шифром.

– Да, но ведь это же – наследник престола, – лепетала мать.

– Простите, наследник престола – я^[30], а вам дают двух мальчуганов, которым рано ещё думать о престоле, которых нужно не выпускать из рук и не давать повадки. Имейте в виду, что ни я, ни великая княгиня не желаем делать из них оранжерейных цветов. Они должны шалить в меру, играть, учиться, хорошо молиться Богу и ни о каких престолах не думать. Вы меня понимаете?

– Понимаю, ваше высочество, – пролепетала мать.

– Ну а раз понимаете, то что же вы, мать четверых детей, не сможете справиться с такой простой задачей?

– В этом и есть главное препятствие, ваше высочество, что у меня – четверо детей. Большой хвост.

– Большой хвост? – переспросил будущий Александр Третий и рассмеялся. – Правильно, хвост большой. У меня вон трое, и то хвост, не вот-то учительницу найдёшь. Ну мы вам подрежем ваш хвост, будет легче. Присядем. Рассказывайте про ваш хвост.

Мать начала свой рассказ.

– Ну, тут долго слушать нечего, всё ясно, – сказал Александр Александрович, – дети ваши в таком возрасте, что их пора уже учить. Правда?

– Правда, – пролепетала мать, – но у меня нет решительно никаких средств.

– Это уже моя забота, – перебил Александр Александрович, – вот что мы сделаем: Петра и Константина – в Корпус, Елизавету – в Павловский институт.

– Но у меня нет средств! – воскликнула мать.

– Это уж моя забота, а не ваша, – ответил Александр Александрович, – от вас требуется только ваше согласие.

Мать в слезах упала на колени.

– Ваше высочество! – воскликнула она. – Но у меня есть ещё маленький Владимир.

– Сколько ему? – спросил наследник.

– Восьмой год.

– Как раз ровесник Ники. Пусть он воспитывается вместе с моими детьми, – сказал наследник, – и вам не разлучаться, и моим будет веселей. Всё лишний мальчишка.

– Но у него характер, ваше высочество.

– Какой характер?

– Драчлив, ваше высочество.

– Пустяки, милая. Это – до первой сдачи. Мои тоже не ангелы небесные. Их двое. Соединёнными силами они живо приведут вашего богатыря в христианскую веру. Не из сахара сделаны.

– Но… – попыталась вмешаться Мария Феодоровна. Наследник сделал решающий жест.

– Переговоры окончены, – сказал он, – завтра же вашими старшими детьми займутся кому следует, а вы времени не теряйте и переезжайте к нам.

– Но у меня ещё Аннушка.

– Что ещё