— Любите борьбу?
— Просто могу расквасить вам нос, если попросите, — сообщил варвар.
Фридугис приветливо кивнул ему.
— Что ж, это почтенно. Если угодно, могу именовать вас варваром…
— Лучше просто Конан, — сказал Конан. — Это избавит вас от множества неприятностей в дальнейшем.
— Идет! — сказал Фридугис. — Итак, любезный Конан, не подскажете ли вы мне способ заставить этих олухов обратить, наконец внимание на голодных посетителей?
— Можно, — подумав, ответил Конан. — Например, если помочиться в их костер. Наверняка они подскочат и начнут вопить.
— Превосходная мысль, мой друг! — развеселился Фридугис. И он начал копаться в своей одежде с явным намерением осуществить предложение Конана.
Конан удержал его в самый последний миг.
— Боюсь, дружище Фридугис, что это будет последней шуткой в твоей жизни.
— Да? — Фридугис с презрением осмотрел жителей Рамбхи, глядевших на него, в свою очередь, с нескрываемым подозрением. — Но как же заставить эту глупую обезьяну все-таки принести мне поесть?
Конан встал.
— Я попробую уладить дело.
Он приблизился к хозяину и двумя пальцами зажал его шею в тиски.
— Слушай, ты, — дружелюбно обратился к нему варвар, — подай-ка мне и вон тому господину по куску хорошего жареного мяса. Ты понял? Он платит. Не притворяйся, будто ты ничего не понимаешь.
Хозяин вырвался и потер шею. Он выкрикнул несколько отрывистых фраз, явно бранных, но Конан невзначай коснулся рукояти меча, торчавшей у него из-за плеча (в незнакомом месте, да еще таком недружелюбном, как Рамбха, Конан не решался расстаться с оружием ни на минуту). Хозяин сердито буркнул что-то и ушел — видимо, отправился за мясом в ледник.
И действительно, спустя некоторое время оба чужестранца получили по здоровенному куску плохо прожаренного мяса. Конан невозмутимо грыз свою порцию, впиваясь в жесткое мясо крепкими белыми зубами. Бритунец пользовался острым ножом, не желая чересчур обременять свои челюсти.
Наконец оба гостя, к великому облегчению завсегдатаев, удалились. Бритунец ковырял в зубах ножом и вообще был страшно весел.
— О, я демонстрирую отвратительные манеры! — заявил он Конану.
Рыгнув, варвар ухмыльнулся во всю пасть.
— Могу я полюбопытствовать теперь, дружище Фридугис, какая нелегкая занесла тебя в эту дыру? Здесь даже поживиться нечем. Ни один порядочный вор не задержится здесь дольше, чем на час.
— Отсюда вывод: либо я непорядочный вор, либо я вообще не вор, — заметил Фридугис. — Что ж, логика железная. Не обучался ли ты философии, мой друг?
— Немного, — скромно ответил Конан. — В Кхитае. Я даже возглавлял одну философскую школу. Правда, недолго.
Подробности своего пребывания в качестве главы философской школы в Кхитае Конан предпочел опустить. Достаточно сказать, что учение варвара сводилось к исключительно простому постулату: всякий враг да будет уничтожен любым доступным способом; а следствием распространения этого нехитрого постулата сделались рост агрессивности и повсеместная порча доселе смиренных кхитайских учеников…
Фридугис испытывал явное удовольствие, видя, что его новый знакомец впал в замешательство. При всей своей проницательности и житейском опыте Конан не мог угадать, кто такой Фридугис и что ему понадобилось в Рамбхе.
Член ученой экспедиции? Конан слыхал о исконно бритунской придури: отправляться в чужие страны не ради наживы, но ради новых знаний и впечатлений. Некоторые из таких путешественников даже считают своим долгом сочинять книги обо всем увиденном и пережитом. Другие находят какие-нибудь замечательные растения, собирают их клубни или, семена, а потом остаток жизни посвящают тому, чтобы вырастить нечто подобное на бритунской почве. Третьи пытаются ловить чужеземных животных и в клетках везут их на родину, дабы знатные и богатые люди получили возможность любоваться на сии диковины. Впрочем, последнее мероприятие, по крайней мере, сулило хоть какую-то выгоду.
Но путешествия за знаниями? Этого Конан решительно не мог понять. Все в его практической натуре противилось подобному времяпрепровождению.
Бритунец сказал:
— Я покинул родину исключительно ради того, чтобы испытать свои способности. Я вышел в путь один и до сих пор избегал всяких спутников. О, иногда мне случалось примкнуть к каравану или к какой-нибудь группе воинов или путешественников. Это было захватывающе! Один раз, когда я находился близ моря Вилайет, я даже побывал членом бандитского отряда. Мы совершали набеги! Точнее, это они совершали набеги на мирные караваны, а я только наблюдал и записывал. У меня осталось несколько портретов…
— И где эти портреты? — спросил Конан без особенного интереса. Чего-чего, а разбойников близ моря Вилайет он повидал больше, чем хотел бы. И все они, по мнению Конана, были довольно скучны. Ну, может быть, кроме двух-трех отдельных личностей… Иногда такие банды возглавляет женщина. Тоже забавно. Но, в общем и целом — тоска. И дерутся плохо, берут числом, а не уменьем.
— Вообразите себе, дружище, — сказал Фридугис с широченной улыбкой, — мне удалось хорошо заработать на этих портретах, когда я оказался на другой стороне озера Вилайет. Их охотно купили представители закона. Дали немалые деньги! Смешной народ, право…
Конан хмыкнул, как бы разделяя веселье своего собеседника. Впрочем, хмыканье получилось малоубедительным.
— Странный способ зарабатывать на жизнь, — сказал Конан. — Рисовать физиономии грабителей! Твое счастье, приятель, что они не узнали, чем ты промышляешь.
— Но я промышляю отнюдь не этим, — сказал Фридугис, несколько удивленный прямолинейностью варвара. — Отнюдь! Это был побочный эффект от моего путешествия. Далее я шел один довольно долгое время. Миновал Карпашские горы. Совершенно один! О, это было увлекательно! В горах водятся оборотни. Принимают вид красивой женщины, заманивают путников — а затем, после упоительной ночи любви, наступает зловещая развязка. Впрочем, в моем случае до развязки не дошло.
— Вероятно, не дошло и до завязки, — заметил Конан как бы между прочим.
Фридугис сделал вид, что оскорблен.
— Я никогда бы не решился отказать даме, — объявил он. — Даже если у этой дамы изо рта растут клыки. Просто времени не хватило. Поздоровались